Уэйн поставил на стол пустую чашку.
— Мне пора. Ты тоже уходишь?
— Чуть позже. У меня еще есть кое-какие дела. — Зоя взяла тарелку и поставила в раковину, опередив его, потом повернулась: — Ты оставишь свой след, Брэдли. Я не сомневаюсь. Вэлли повезло, что ты вернулся.
На мгновение Уэйн лишился дара речи.
— Это лучшее, что ты могла мне сказать. Спасибо.
— Не за что. А теперь иди на работу, — Зоя поцеловала его. — И оставь свой след.
«Семейные проводы», — подумал он. Неплохо бы превратить их в привычку.
Брэд обнял Зою, притянул к себе и поцеловал, нежно и страстно.
Отстраняясь, он заметил, что глаза любимой затуманились — и это неплохо бы превратить в привычку.
— Спасибо за завтрак. Пока.
Зоя подождала, когда он уйдет, потом тяжело вздохнула.
— Уф… Кажется, я влипла.
Бросив взгляд на часы на плите, она засуетилась, торопясь навести порядок на кухне. Пора приниматься за дела. А если точнее, пора пойти по дороге, которую она выбрала.
Вооружившись своей схемой и заметками, Зоя села в машину и отправилась в путешествие по прошлому.
Возможно, это часть задачи, которую ей предстоит решить. Строя будущее, необходимо разобраться с прошлым. Или она просто обязана это сделать, чтобы нащупать путь к ключу?
В любом случае ее путь лежал туда, где когда-то был ее дом.
Зоя вспоминала, что уже проезжала по этим дорогам, но всегда с неохотой и чувством вины. Теперь есть надежда, что впереди ее ждет открытие.
Холмы стали неинтересными: серые пятна голых деревьев, тусклые коричневые опавшие листья, а над всем этим — унылое ноябрьское небо.
Зоя сворачивала на второстепенные дороги, придерживаясь маршрута на схеме. Узкая лента шоссе вилась среди убранных полей и домиков с крошечными лужайками.
Каждая миля уносила ее все дальше в прошлое.
По этой дороге она проходила много раз. Сначала по утрам, когда опаздывала на школьный автобус, потому что не успевала переделать все домашние дела. Бежала напрямую, через это поле, весной такое зеленое и благоухающее.
Потом она бежала через поле на тайные свидания с Джеймсом. Сердце буквально летело впереди нее к обочине дороги, где он поджидал ее в своей машине.
В темноте мерцали светлячки, высокая трава щекотала голые ноги. Тогда Зоя верила, что для нее нет ничего невозможного — стоит только захотеть.
Теперь она знала, что возможно лишь то, чего добьешься своим трудом. Впрочем, и это не гарантия, что удастся сохранить достигнутое.
Зоя остановилась на обочине неподалеку от того места, где много лет назад ее ждал возлюбленный. Поднырнув под проволочную ограду, она пошла через невспаханное поле к деревьям.
В детстве это были ее деревья. Ее лес, наполненный тишиной, тайнами и волшебством. Он оставался таким, даже когда она подросла. Местом, где можно было гулять, думать, строить планы.
Зоя отметила, что через лес по-прежнему проложены тропинки. Значит, здесь все так же играют дети, гуляют женщины, охотятся мужчины. Ничего не изменилось. Возможно, именно в этом смысл. Лес не меняется так стремительно и неотвратимо, как люди, входящие в него.
Она замерла на несколько секунд, вдыхая запахи осени — сырости и опавших листьев. Потом, стараясь ни о чем не думать, пошла наугад, в надежде, что инстинкт подскажет ей путь.
Утрата и отчаяние, радость и свет. Надежда на то, что одной любви будет достаточно. Боязнь последствий. Именно здесь она познала все это.
Зоя села на ствол упавшего дерева и попыталась представить дороги судьбы, которые расходились от этого места в разные стороны. В конце одной из них ее ждет ключ.
Она слышала стук дятла и вздохи ветра, шелестевшего среди голых ветвей, а потом увидела оленя, который стоял и смотрел на нее сапфировыми глазами.
— О боже!
Зоя замерла, боясь пошевелиться, боясь вздохнуть.
И Мэлори, и Дана видели оленя, которого Джордан как-то назвал традиционным элементом загадки. Но им олень являлся в Ворриорз-Пик, а не в лесу в Западной Виргинии.
— Это значит, что я все сделала правильно. Мне суждено было сюда приехать. Да, я права. Но что, по-твоему, мне надо делать? Я хочу помочь своей принцессе — Каине. Пытаюсь помочь…
Олень повернул голову и пошел прочь по извилистой тропе. Зоя встала, собираясь последовать за ним. Колени у нее дрожали.
Разве она когда-то не мечтала об этом? Конечно, не о том, что будет идти по тропинке за красавцем-оленем, а о магии, чудесах и каком-то очень важном деле.
Мечтала, призналась себе Зоя, сделать что-нибудь такое, что уведет ее отсюда, от скуки и отчаяния из-за невозможности увидеть мир дальше этого леса.
Неужели Джеймс был ей нужен для этого? Любила ли она его или видела в нем того, кто изменит ее жизнь?
Зоя остановилась, словно громом пораженная, и прижала руку к сердцу.
— Не знаю, — прошептала она. — Правда, не знаю.
Олень оглянулся на нее, затем перепрыгнул через маленький ручей и скрылся из виду.
Надеясь, что правильно поняла его, Зоя на развилке свернула налево, вышла из леса и оказалась на засыпанной гравием площадке для передвижных домов.
Как и лес, эта площадка почти не изменилась. Возможно, появилось несколько новых трейлеров, а около них — неизвестные ей люди. Но все-таки это были те же самые ряды домов, которые никогда не станут настоящими, не пустят корни.
Она услышала льющиеся из окон громкие звуки работающих радиоприемников и телевизоров, отчаянный плач ребенка и рокот мотора — кто-то выезжал со стоянки.
Дом матери был выкрашен скучной темно-коричневой краской. Над боковой дверью тускло светился белый металлический навес. Рядом стояла машина с помятым крылом.
Зоя отметила, что ее мать еще не убрала с двери сетку от комаров. Открываясь, эта сетка издавала резкий скрежещущий звук, а закрываясь, громко хлопала. Зоя поднялась по шлакобетонным блокам, которые мать использовала в качестве ступенек, и постучала.
— Входи. Я почти готова.
Сетка скрипнула под рукой. Внутренняя дверь открывалась с трудом, и Зоя, повернув ручку, резко толкнула ее. Она вошла, и сетка с громким стуком захлопнулась за ее спиной.
Мать оказалась на кухне, где обычно работала. Короткая столешница у плиты была уставлена бутылочками и флаконами. В пластмассовой коробке свалены разноцветные бигуди, а рядом высилась стопка полотенец с разлохматившимися от бесчисленных стирок краями.
Кофеварка была включена, в пепельнице из зеленого стекла дымилась сигарета.
Первая мысль Зои была о том, что мать очень похудела, словно жизнь оставила в ней лишь самое необходимое. Узкие джинсы и обтягивающая водолазка лишь подчеркивали ее худобу. Волосы коротко подстрижены и покрашены в ярко-рыжий цвет.
