— Даже представить себе не могу, — еле слышно пробормотала Зоя.
— Отец оценит, как ты изменила свою жизнь, чего ты добилась. И продолжаешь добиваться. Он скажет, что у тебя есть хватка, а это качество он уважает в людях больше всего.
Зоя подозревала, что такой человек, как Б. Ч. Уэйн, будет испытывать совсем другие чувства, если узнает, что его сын связался с такой женщиной, как она.
— Ты их любишь? Родителей?
— Очень.
— А я не уверена, люблю ли свою мать… — Признание вырвалось у Зои непроизвольно, прежде чем она успела понять, что говорит. — Конечно, это звучит ужасно. Я бы хотела ее любить, но….
Потрясенная собственными словами, Зоя села на подлокотник кресла.
— И отца тоже. Я не видела его столько лет!.. Как можно его любить? Он нас бросил. Оставил жену с четырьмя детьми и уехал.
— Тебе пришлось туго. И твоей матери тоже.
— Всем нам, — согласилась Зоя. — Но маме особенно. Предательство отца не только разбило ей сердце, оно его полностью иссушило… Так, что в нем ничего не осталось для нас. Когда отец уехал, мама бросилась его искать. Я думала, она никогда не вернется…
— Она оставила вас одних?! — голос Брэда дрожал от возмущения. — Оставила четверых детей?!
— Ей очень хотелось вернуть отца. Мама отсутствовала лишь несколько дней, но… Боже, как я была напугана!.. Что мне делать, если она не вернется?
— А разве некому было позвонить, обратиться за помощью?
— У мамы есть сестра, но они все время ссорились, и я не хотела ей звонить. Сомневалась, можно ли в такой ситуации звонить родственникам отца… В общем, я не знала, что делать, — и ничего не делала, только присматривала за младшими и ждала, когда вернется мама.
Брэд не мог себе этого представить.
— Сколько тебе было лет?
— Двенадцать. Джуниор всего на год младше, и за него я не так волновалась. Дейле было восемь лет. Она плакала целыми днями. Ни до, ни после я не видела, чтобы кто-то так плакал, — Зоя вздохнула. — Малышке Мейзи исполнилось всего пять, и она не понимала, что происходит, но чувствовала: что-то не в порядке. Я не спускала с нее глаз. Не знаю, что бы я делала, если бы кончились еда или деньги.
Зоя пересела с подлокотника в кресло и сделала глоток вина.
— Мама вернулась. Помню, я подумала, какой усталой и суровой она выглядит… Она делала для нас все, что могла. Старалась изо всех сил, но я не уверена, что мама снова нас полюбила. Не знаю, могла ли она любить.
Зоя посмотрела ему прямо в глаза.
— Вот какая у меня семья. Я хочу, чтобы ты знал.
— Ты это говоришь потому, что думаешь, что от этого мои чувства к тебе изменятся? Если я узнаю, что твои родители безответственны и эгоистичны, то перестану тебя любить?
Рука Зои дрогнула, и она крепче сжала бокал.
— Не надо. Не говори ничего о любви. Ты меня совсем не знаешь.
— Я знаю тебя, Зоя. Хочешь, расскажу? О том, что вижу, что чувствую.
Она покачала головой:
— Боже! Я просто не знаю, что делать. Не знаю, как тебе объяснить, что со мной происходит. Как я боюсь, что если еще раз послушаюсь своего сердца, то оно тоже иссохнет.
— Так, как ты послушалась его с Джеймсом Маршаллом?
Зоя вздохнула:
— Я его любила, Брэдли. Сильно любила. Понимаешь, я словно находилась внутри хрустальной вазы, и все вокруг было яркое и сверкающее. Беззаботность и безрассудство.
Брэд сел рядом.
— Расскажи. Мне нужно знать, — сказал он, видя, что Зоя колеблется. — А если такой аргумент тебя не убеждает, подумай, что, еще раз переживая это вместе со мной, ты, возможно, на шаг приблизишься к ключу.
— Мне не стыдно, — тихо сказала Зоя. — Дело не в стыде. Просто кое-что… мои поступки, чувства… всегда были… только для меня. Но тебе я могу рассказать.
Брэд коснулся тьиьной стороны ее ладони, затем опустил руку.
— Как вы с ним познакомились?
— Сначала познакомились наши матери. Моя мама стригла миссис Маршалл. Миссис Маршалл приглашала маму домой перед вечеринкой или важной встречей, чтобы сделать прическу. Иногда я тоже приходила — вымыть ей голову или сделать маникюр. Она была очень добра ко мне. Милая и не высокомерная. Не очень высокомерная, — поправила себя Зоя. — Разговаривала со мной, отвечала на вопросы, если я интересовалась картиной на стене или цветами на комоде. Расспрашивала о школе, о мальчиках. И всегда тайком от мамы совала мне лишние пять долларов.
Зоя немного помолчала и сделала еще один глоток. Брэд ждал.
— Джеймс учился сначала в частной школе, а потом в университете. Я его видела иногда, а он меня не замечал. Я смотрела на его фотографии на туалетном столике у миссис Маршалл. Он был такой красивый! Словно рыцарь или принц… Я, наверное, в него немножко влюбилась. С девочками так бывает.
— С мальчиками тоже, — кивнул Брэд.
— Возможно. Маршаллы часто устраивали приемы в своем большом доме. Миссис Маршалл это очень любила. Она приглашала меня, чтобы помочь, и даже купила мне красивую черную юбку и белую блузку, чтобы я выглядела прилично. Той весной Джеймс и увидел меня на вечеринке…
Зоя, собираясь с мыслями, пригубила вино.
— Он пошел за мной на кухню, заговорил, пытался флиртовать. Я очень смущалась, была такой неуклюжей! Но Джеймс оказался очень милым! Когда вечеринка закончилось и я все убрала, он отвезменя домой.
Зоя приподняла плечи и слегка повела ими.
— Мне не разрешалось кататься с парнями, и я не должна была позволять ему отвозить меня домой. Естественно, его маме не понравилось бы, узнай она об этом. А моей? Она бы шкуру с меня спустила… Но я ничего не могла с собой поделать. И мне очень хотелось увидеться с ним. Тайком, конечно… Моя мама и его родители никогда бы не позволили нам встречаться. Но от этого все становилось еще более волнующим и чудесным. Как у Ромео и Джульетты. Мы были так молоды и бросились навстречу любви.
Она посмотрела на Брэда и прочитала его мысли.
— Думаешь, Джеймс просто воспользовался мною, соблазнил? Нет, все не так. Может быть, он не любил меня — по крайней мере, так, как я его. Но думал, что любит. Ему было всего девятнадцать, и любовь вскружила ему голову точно так же, как мне.
— Зоя, в девятнадцать лет, с его происхождением и воспитанием, он гораздо лучше разбирался в… жизни, чем ты.
— Возможно. Возможно, так и было, особенно если учесть, что я вообще ни в чем не разбиралась. Но Джеймс не заставлял меня, Брэдли. Я не хочу, чтобы ты так думал. Не настаивал, не требовал. И винить его можно не больше, чем меня. Так уж случилось.
— А когда ты сказала ему, что беременна?
Зоя вздохнула:
