– Насколько я знаю – нет.
– Ну, он на работе может скрывать свое заболевание, – намекнула я на ВИЧ. Репутация сумасшедшей мне была обеспечена.
– Вообще-то я его жена…
У меня хватило сил изобразить улыбку, поблагодарить Фаину и пожелать приятного вечера, который ей, между прочим, предстояло провести в одиночестве.
К концу дня мной овладело состояние крайней неуверенности.
Что, если я разочарую Француза?
Приехав домой после вечерней дойки, я прочитала боевой листок – статью о мужских предпочтениях, сравнила себя со спутницей Максима Петровича и пришла к выводу, что шансов увлечь избранника у меня 0,4 по шкале вероятности: мы с девушкой были полными противоположностями.
С этой неутешительной мыслью я встала под душ и продолжила размышления.
Максим Петрович, безусловно, отличался от других мужчин.
Начать с того, что Француз давно уже не был охотником. Судя по всему, это женщины охотились на него, а он выбирал! Вот что делает с людьми социальная лестница: с каждой ступенькой вверх желаний все меньше, а обязательств все больше.
Эта мысль подсказала тактику: надо с первой минуты свидания выбить почву из-под ног Максима, чтобы реанимировать в нем охотника.
И я занялась придумыванием фраз, позволяющих перевернуть оценочный фрейм. Что-нибудь типа:
Вы самоуверенны (произносить кокетливо).
Нон комильфо (произносить холодно, с презрением).
Не разочаровывайте меня (с грустью и нежностью).
После душа мне стало легче настолько, что я уже в состоянии была думать о наряде.
Через пару минут выяснилось, что гардероб находится в плачевном состоянии. Единственное вечернее платье с открытыми плечами, в которое я облачалась на Новый год последний раз три года назад (тогда я еще верила в Деда Мороза), не подходило к случаю, потому что выдавало меня с головой.
Сорок минут потратив на примерки, я выбрала демократичный стиль – коричневую юбку миди и светлую блузку в романтическом стиле.
В восемь вечера, минута в минуту, раздался звонок.
– Витольда? – Бархатный голос Максима Петровича прозвучал из трубки как выстрел.
– Да, Максим Петрович, я слушаю. – От волнения голос сорвался и дал «петуха».
– Я стою напротив вашего дома.
– Может, зайдете?
– Я на такси.
– Так отпустите машину.
– Думаете?
– Конечно, – удивилась я, – такси, слава богу, не проблема.
Я открыла калитку, Максим Петрович прошел за мной в дом, и мы оказались одни, не считая Триша.
– Чувствуйте себя как дома, – попросила я гостя.
Гость огляделся, обошел комнаты и вернулся на кухню, где я готовила чай.
Руки Максима Петровича обвились вокруг моей талии, обжигающие губы с нежностью касались моей шеи, я уже была готова плюнуть на отсутствие достоверных сведений о состоянии здоровья Француза (показания жены не в счет, она – лицо заинтересованное), и тут в дверь позвонили.
– Принесла нелегкая этого Жукова, – вырвалось у меня.
– Что ему надо?
– Земельные паи. Я не впущу его, не волнуйтесь, – успокоила я своего избранника.
Поспешила во двор, открыла калитку и попыталась осадить настырного Арсения:
– Арсений, ты не вовремя. Я не одна, так что извини.
Потрясенный моим видом, Жуков оглядел меня с головы до ног непочтительным взглядом (практически ощупал) и нахально поинтересовался:
– Кто у тебя?
– Жуков, что ты себе позволяешь?
Пытаясь закрыть калитку, прищемила норовившего протиснуться Жукова, но Арсений подставил ногу, и моя попытка провалилась.
– Уходи. – Я готова была разреветься.
Этот самоуверенный болван срывал мне свидание с Королем!
– Кто у тебя? – Арсений повысил голос, оттеснил меня и внедрился во двор.
– Какое твое дело? Ты мне кто?
– Я не позволю так с собой обращаться! – внезапно заорал Арсений. – Ты что думаешь, что можешь так со мной поступать? Я сейчас вышвырну твоего хахаля! Кто он? Кто?
Жуков со зверской рожей наступал, я выставила руки вперед, пытаясь остановить спятившего Арсения, но он отодвинул меня и оказался на середине дорожки, ведущей к дому.
В этот момент через ограждение со стороны соседа перескочил огромный зверь. Оскалив зубы, зверь (это был Тихон) замер между крыльцом и Арсением и предостерегающе зарычал.
– А, так ты с соседом снюхалась? Ну, ты еще пожалеешь, – прошипел Жуков, вынужденный ретироваться.
«Ревнив, подвержен приступам агрессии, – дописала я характеристику Жукова, – боится собак».
Избавившись от рехнувшегося Арсения, я с опаской двинулась к крыльцу. Тихон помахал мне хвостом и тем же манером вернулся на свою территорию.
Тут я увидела соседа и невольно вздрогнула.
Степан стоял, привалившись к двери дома, и скалился, отчего приобрел сходство с голливудским монстром.
– Развлеклись? – выдавила я.
– Давно мы с Тишкой столько удовольствия не получали, – со злорадной усмешкой ответил Степан.
– Сомнительное удовольствие – травить людей собакой. Я сразу поняла, что с вами что-то не так.
– А что, не надо было нам вмешиваться?
– Я бы справилась своими силами, – с достоинством ответила я, – впредь не лезьте в мою жизнь.
– Как скажете. – Паяц поднял обе руки, как бы признавая поражение.
Я презрительно фыркнула и вернулась домой, где застала Максима Петровича на диване за чтением женского романа. Хм!
– Это был Жуков? – проявил интерес Максим Петрович, не отрываясь от книжки. На этой странице Франческа соблазняла любимого, сохраняя инкогнито! Я почувствовала, что краснею. Не за Франческу – за Француза.
– Да, Жуков. Мы не договаривались, он пришел неожиданно, – оправдывалась я.
Француз отложил роман и поделился впечатлением:
– Интересная книжка.
– Угу, – промычала я.
– Жуков влюблен в тебя по уши.
– Вы ошибаетесь, ему не я, ему паи нужны.
– Неужели какие-то паи могут быть нужнее тебя?
Бархатный голос брал в плен, черные глаза мерцали, аромат дорогого табака и острого, как нож для колки льда, парфюма проникали в сердце. Максим Петрович опять обнял меня, притянул к себе.
Перед моим взором возник розовощекий, крепенький младенец. Я откинула голову, встречая поцелуй, обвила шею Француза, его руки легчайшими движениями расстегивали пуговки на блузке. Максим Петрович учащенно дышал, подбираясь губами к ложбинке на груди, и тут снова раздался звонок.
