Дарья закрыла глаза, вздохнула, покачала головой – осудила меня сначала действием.
– Нет, это что-то! Мужик спит в соседней комнате, и ты, стоеросовая бестолочь, не можешь залезть к нему в постель? – перешла к вербальной оценке Дарья.
– Как ты себе это представляешь?
– Элементарно! Квашеной капустки ему на ужин, водочки – и мужик твой!
Я фыркнула:
– А утром он откроет глазки и спросит, кто я такая. Спасибо. Я однажды побывала в постели у мужчины, который наутро забыл, как меня зовут. С меня хватило.
– Давай, давай, наслаждайся неудачей, культивируй ее, холь и лелей. Обиделась она, видите ли, на всех мужчин. А дети, между прочим, без мужчин не появля-я-ются, – пропела Дарья премерзким голосом.
– Отстань, а? И так тошно. Давай наливки выпьем, – предложила я, обессиленная противоречивыми желаниями: утопиться, уйти в монастырь и родить ребеночка от Тихомирова.
Мы выпили смородиновой наливки, подруга проявила интерес к делам на ферме, не вдаваясь в подробности, я коротко рассказала, чего хочу.
– Провернем с Веркой Рысаковой одно дело, продам дом и уеду.
Дарья приуныла.
– Как грустно, – подругу немного развезло от наливки, – не представляю, как ты будешь без меня.
– Как-нибудь выдюжу. Везде люди.
Оптимизма после наливки прибавилось, я размечталась:
– Съезжу на море, найду Короля, рожу кого-нибудь.
И тут в коридоре раздалось:
– Кх-кх!
Я подпрыгнула, а Дашка взвизгнула. Оказалось, мы с подругой пропустили момент, когда со службы вернулся Тихомиров!
Ситуация была довольно паршивая: не хватало только, чтобы Дима услышал про Верку Рысакову и наше дело. Следователь Тихомиров сложит пазлы в два счета.
Пока я лихорадочно соображала, как буду выкручиваться, Дашка цвела улыбкой.
– Привет, – мяукнула подруга.
– Привет, – не очень вежливо буркнул Дима, – что обмываете?
– Витькины наполеоновские планы. – Дарья и трезвая не умела хранить секреты.
Тихомиров остановился в дверях, привалился плечом к косяку, заняв дверной проем внушительной фигурой.
Против желания я залюбовалась следователем, а уж Дарья вообще растеклась по стулу:
– Димочка, составь компанию бедным девушкам.
Щечки, глазки, зубки – все вспыхнуло, все засверкало на Дашкиной круглой физиономии.
Вот ведь интересно: голодный, полный загадок Тихомиров возбудил подругу. А появись на кухне голодный, полный загадок Егор – возбудилась бы Дарья?
– Котлеты будешь? – подала голос я, спугнув мечту с Дашкиного лица.
Что-что, а поесть Тихомиров любил.
– Ага, – бросил Дима, скрылся в ванной и, едва я успела сделать страшное лицо и показать Дашке кулак, вернулся к столу.
– Наливки выпьешь? – неестественной улыбкой встретила я Диму и неуклюже спрятала кулак.
– У нас вроде коньяк был.
– Коньяк выпили.
– Кто? – проявил нездоровое любопытство Дима. В конце концов, это был мой коньяк, с кем хочу, с тем и пью!
– Ну-у, – промычала я, – у меня гости были.
– Когда? – Тихомиров, видимо, начал следственные действия.
– Неделю назад. – Я вытащила из холодильника водку, пресекая дальнейшие попытки Тихомирова докопаться до истины, налила стопку.
Дашка обдала меня презрительным взглядом – я опять забыла подать квашеную капусту.
Мне было не до капусты: не хватало только, чтобы Дима узнал причину лояльности фермеров к аферистам. Тогда меня ждет позор и насильственное выселение из Заречья.
* * *
Встречу с покупателем Жуков устраивал в кафе «Багратион».
Выбор кафе был не случаен: покупатель оказался родом из Италии, грузинская кухня, хоть и отдаленно, должна была, по замыслу организатора, напомнить гостю родину, семью (если таковая имелась), дом. Расчет был на то, что итальянец, пребывающий в сентиментально-ностальгическом настроении, поставит подпись в договоре.
Обязанности разделили следующим образом: Француз едет в аэропорт за гостем, Жуков собирает нас с Веркой Рысаковой по адресам и везет в «Багратион».
Верка – главный финансист администрации района, она же зенитно-ракетный комплекс «Гюрза», привезла на встречу план земельного участка площадью двадцать га, снимок участка со спутника, план границ и еще какие-то бумаги, подтверждающие готовность администрации к открытому и искреннему диалогу.
По моему мнению, итальянец, взглянув на документы, должен сделать стойку и задать только один вопрос – спросить номер счета, на который он побежит переводить деньги.
После этого мы с Веркой сможем осуществить каждая свою мечту: она – развестись с Палычем, а я – найти Короля, родить и уехать на какие-нибудь острова, где среднегодовая температура воздуха колеблется около двадцати четырех градусов по Цельсию.
Не забыли мы с Веркой и земляков.
Население Заречья в результате наших усилий изменит образ жизни: часть будет обслуживать гостиницы, гольф-клубы, станет ухаживать за газонами и лунками, подносить клюшки и мячи игрокам, а в остальное время курить бамбук.
Другая часть – получать удовольствие от работы на ферме, построенной по голландскому проекту, ходить в белых халатах по коровнику, вдыхать запахи озонаторов и освежителей воздуха вместо навоза, а после работы тоже курить бамбук.
Но я ошиблась: Стефано сделал стойку не от документов и снимков с космоса, а от Верки.
Когда Максим Петрович привез гостя, мы с Жуковым как раз цапались (он не разделял нашего с Веркой стремления осчастливить земляков), навстречу гостю Василисой Прекрасной по далась Рысачиха.
Гость получил совместимую с жизнью черепно-мозговую травму, от которой так и не смог отойти до конца ужина.
Кстати сказать, Стефано оказался несимпатичным, болтливым, небрежно одетым господином около сорока.
Пока Верка окучивала Стефано, Жуков напивался, а Француз строил мне глазки и склонял к близости:
– Поедем к тебе после ужина?
– Н-н-ет, не смогу.
– Почему?
– У меня встреча.
– Позвонишь, скажешь, что у тебя изменились планы.
– Не могу.
Максим Петрович сник:
– У тебя свидание?
– К сожалению, действительно встреча.
– Тогда в чем дело?
В самом деле, в чем?
Поля колосились, стада тучнели, работа у меня была – объективных причин для отказа от близости с Французом не просто не было – отказ был противопоказан! И тем не менее я отказала Французу! Выходит, я добралась до середины плана по обольщению – выбрала Короля?
