Но материнские слезы на свадьбе – не к добру.
Через семь месяцев Леонида посадили за драку: муженек выбросил с балкона своего закадычного дружка.
Балкон этот располагался в квартире у Алки, разбитной, не первой молодости одинокой бабенки, и как на том балконе оказался молодожен – осталось невыясненным.
Пострадавший отделался переломом обеих ног, но заявление забрать наотрез отказался, и Леньке дали год колонии общего режима.
Симка как раз ходила на последнем месяце, и после родов мать с сестрой Наиной забрали молодую мать из роддома с условием, что она подаст на развод.
– Ленчик и так зверь зверем, а после тюряги совсем убийцей станет. И вообще, давай собирай малую, поедем к дядьке на север.
Симка пришла в ужас:
– На север? С ребенком?
– А на что жить будешь, горе ты мое? – прибегла к шантажу Наина.
– Не поеду, – уперлась Симка, – на хлебе и воде сидеть буду, а не поеду.
Мать с сестрой посовещались и плюнули:
– Черт с тобой, оставайся, будем деньги тебе посылать, сколько сможем.
Девятнадцатилетняя Серафима Андреевна Ворожко с младенцем осталась на Украине, а мать с сестрой снялись с обжитого места и укатили на север, на нефтепромыслы.
От Леонида из колонии приходили письма, но Симка прочитала только одно – ей хватило: бывший супружник рекомендовал свидетельство о разводе засунуть в одно место.
Так началась взрослая жизнь.
В целом все складывалось удачно. Симка была сама себе хозяйка и без надрыва вживалась в роль соломенной вдовы – матери-одиночки, но вольница кончилась, когда позвонила Таисия Федотовна – Ленькина мамаша.
– Сима, Леня просил передать, что он считает тебя своей женой, и обещает вести себя хорошо, – доверительно сообщила свекровь, со свадьбы не подававшая о себе вестей, – и вообще, он сильно переменился.
А через неделю Леонид осчастливил семью присутствием.
Симка увидела бывшего в дверной глазок и затряслась.
– Открой. Дай хоть на дочь посмотрю, – вполне мирно попросил Ленчик.
Танечка к отцу пошла, не испугалась, и Симка, истосковавшаяся по мужским рукам, уступила Ленчику по первому требованию.
Поначалу с работой Леньке не везло, он ходил мрачный, злой, Симка боялась мужа до обморока, потому что таким же мрачным и злым был секс, которым они занимались. Назвать это любовью язык не поворачивался. У Симки, при всей ее отзывчивости, чуть не развился синдром жертвы.
Но свекровь через знакомых устроила сына в автосервис, и жизнь стала налаживаться. Времени на секс у Леньки оставалось мало, Танечку определили к няньке, Симка пошла на курсы бухгалтеров и через полгода получила корочку.
Работу искать даже не пришлось. Ленчик поспособствовал, жену взяли кассиром в тот же автосервис.
В мужском коллективе на кассиршу засматривались, и мужу стали приходить в голову разные неприятные мысли.
– Дура! – отводил дома душу Ленчик. – Смотреть на тебя противно. Для кого вырядилась? Задом вертишь перед мужиками, как последняя сучка. Узнаю что – придушу.
– Ничем я не верчу, – дулась Симка, – и не виновата я, что у меня есть зад.
С фактами не поспоришь, и Ленчик затыкался.
Но Серафима Ворожко (чего уж там!) вертела-таки своим чертовски соблазнительным задом.
Постепенно Симка поняла, в чем ее сила. Гибкость и изворотливость, неунывающий характер, умеренное легкомыслие – именно этим она привлекала в большинстве своем негибких, неизворотливых и унылых представителей сильного пола.
На Симкин зад, упругий и круглый, как у Ким Бейсингер, запал директор автосервиса.
На одном из корпоративов, если так можно назвать обычную пьянку, приуроченную ко Дню автомобилиста, стареющий ковбой склонил кассиршу к сожительству, предложив на выбор: увольнение или место бухгалтера.
Симка все же не была лишена романтики, и домогательства босса ее оскорбили.
Первое желание – пожаловаться мужу – Симка задавила в зародыше. Не нужно много ума, чтобы понять: из этой затеи ничего, кроме второго срока Ленчику, не выйдет.
Серафима дернулась было уйти, но экономика издала тихий предсмертный стон, и, стиснув зубы, Симка уступила.
Место бухгалтера, на счастье, не освободилось, а вялотекущие отношения с боссом продолжались еще четыре года.
Через четыре года руководство автосервиса легло под бандитов – согласилось прятать угнанные машины, перебивать номера на двигателях и переправлять тачки в Чечню. Первым, кого босс пристроил к делу, был Ленчик. Как особо благонадежный.
Симкин муж сделался невыносимо нервным и угрюмым, но деньги примиряли супругов друг с другом и с действительностью. Правда, недолго.
Одна из угнанных машин оказалась собственностью сына прокурора области, и автосервис накрыли.
Леониду светило пять лет с конфискацией, бухгалтеру и директору – десятка. Симка тряслась от страха днем, а ночами вывозила из дома и рассовывала по подружкам бытовую технику и золото.
В разгар всех этих событий тетка Наина позвонила и объяснила ситуацию:
– Сима, мать уволили за пьянку, сидит дома, все пропивает, что под руку попадет. Давай решай: либо ты к нам, либо она к тебе.
Симка выбрала первый вариант.
* * *
…Сырой осенний воздух, пропитанный густым смолистым духом, забил Симкины ноздри еще на трапе самолета.
Пока Сима в растерянности принюхивалась к острому таежному запаху, тетка Наина прижала измученных дорогой беглянок к сердцу и продолжила разговор, начатый по телефону:
– Валька кодироваться не хочет, выглядит плохо. Ты не ругай ее, а попытайся по-хорошему поговорить. Может, тебя послушает.
В краснолицей, распухшей и совершенно беззубой женщине Симка с трудом узнала свою маму. Слезы брызнули из глаз фонтаном.
Сима и сама не знала, что ее больше расстроило: побег от следствия, мужа и любовника или до неузнаваемости изменившаяся мать. Скорее все сразу.
Глядя на Симку, Танечка ударилась в рев, следом всхлипнула бабушка, за бабушкой – тетка Наина. Наревевшись до икоты, женщины утерли носы и устроили совет.
На повестке дня стояло три вопроса:
– работа (домохозяйки на нефтепромыслах – крайняя редкость, а уж счастливые – тем паче);
– жилье;
– детский сад.
С каждым вопросом в отдельности были сложности, а в целом – ворох проблем, которые предстояло решать самим – дядька занемог и вернулся на историческую родину.
Места в детском саду были расписаны на несколько лет вперед – без взятки нечего и соваться, а денег на взятку не было.
