…Звезд на небе почти не было, ломтик убывающей луны свидетельствовал о скором новолунии, светящиеся стрелки циферблата подбирались к двум часам, а в салоне джипа стоял истеричный комариный писк.
Разложив кресла в Галкиной машине, Валерия ворочалась без сна на парковке в Демидовке и перебирала по кругу, как четки, все хитросплетения последних недель, в результате которых она сунула руку в осиное гнездо. Даже ощущения были те же: от страха подводило живот, а руки и ноги становились как чужие.
Разве может нормальному человеку в голову прийти такой бред — поспорить с акулой Крашенинниковым на ценные бумаги мужа, что залечит сердечную рану Крутова. И это непотребство родилось в ее аккуратной головке?
Не успела хвост вытащить — коготок увяз. Чем сильнее хотела вырваться, тем больше утопала — дьявольская сделка по всем признакам.
Лера натянула камуфляж на голову и с раздражением подумала про Бочарникову: дрыхнет, подлая, дома без задних ног, а она, как бомжиха, ночует на парковке.
Во что превратилась ее жизнь?
Поразительно, как быстро можно потерять покой и сон, стоит только не с тем завести дружбу и довериться не тому человеку.
Совсем близко хрустнула ветка, Лера похолодела, различив шелест и чью-то поступь. Глаза, привыкшие к темноте, разглядели мужской силуэт на тропинке между парковкой и домиками.
Силуэт приближался, и дрожащие пальцы сжали баллончик. Галка рвалась купить с экстрактом красного перца, но Лера настояла на слезоточивом газе.
Никаких сомнений — мужчина двигается в ее сторону и был уже совсем близко. Если это упырь Костик, она окажет ему достойный прием.
Лера стиснула дрожащими пальцами баллончик, опустила одно стекло, вытянула руку и проверила, откуда дует ветер, — вспомнила инструкцию по применению.
Темная тень подошла вплотную к джипу с противоположной стороны — знания о стратегии и тактике ведения ближнего боя пропали даром.
Тень наклонилась к стеклу, всматриваясь в салон.
— Фу, — выдохнула Лера, пряча средство самозащиты, — Крутов, ты зачем крадешься как тать в ночи?
Она открыла дверцу, в салоне зажглось слабое освещение.
— Даже не думал. Прости, если напугал. Хочешь, Влад отвезет тебя домой? — Лицо Василия тонуло в ночи, но голос — голос выдавал гораздо большее, чем простое сочувствие.
— Хочу, — тут же согласилась Валерия.
Оба помолчали.
Крутов наклонился, пытаясь поймать Лерин взгляд:
— Тебя сюда Галка заслала?
— Почему это?
— Все, что ты делаешь, — это потому Галка сказала, Галка попросила, предложила, решила. Галка, Галка, Галка. А сама-то ты чего хочешь?
Неужели Василий нашел ей оправдание? Волна нежности накрыла Леру, защекотала в носу.
Опять между ними повисло молчание.
Лера изучала родное и далекое лицо с ночными тенями под глазами, проступившими скулами и намечающейся бородкой.
— Я виновата перед тобой, — сдавленно пробормотала она и приготовилась каяться, но Василий перехватил инициативу.
— Это я виноват. — Он присел перед открытой дверцей и положил Лере руки на колени.
Сотни электрических разрядов исходили от подрагивающих пальцев, проникали через ткань под кожу, попадали в кровь и вызывали ответную дрожь. Лицо Крутова приближалось с бескомпромиссностью судьбы, и Лера закрыла глаза, предвкушая сладость и горечь поцелуя, но вместо этого попала в облако застоялого перегара, и желудок взмыл вверх.
Только не сейчас!
— Пфф, — выдохнула она, пряча нос в ладони.
— Прости, — пробормотал Крутов и отодвинулся, но руки с колен не убрал.
— Вася, если бы не этот звонок…
Теперь руки совершали поглаживающие движения, от которых у Леры меркло сознание.
— Вспомни, с кем в последнее время ты ссорилась или кого обидела. — Руки уже обнимали Леру за ягодицы, лицо уткнулось в колени, горячее дыхание растекалось по ногам.
Лера погрузила пальцы в отросшую черную гриву с легкой сединой и закрыла глаза.
— Скорее обидели меня, чем я. Дворянинович и Чижевская, — заплетающимся языком произнесла она. Странно было поставить эти два вражеских имени вместе и не испытать ничего, кроме легкой брезгливости, — других кандидатур нет.
Крутов поднял лицо, но вспомнил о своем горюче-смазочном дыхании и снова уткнулся Лере в колени:
— Лерусь, а кого у вас в редакции зовут Мессалина?
Вопрос вызвал у Леры смешок.
— Твою бывшую одноклассницу, Бочарникову.
— Я так и думал. Это она следила за нами.
— Галка?! — ахнула Лера.
— Да.
— Васенька, почему ты не захотел выслушать меня в первый раз? Там, на теплоходе? Мы бы во всем сразу разобрались: кто звонил, зачем и почему.
— Звонили в приемную, а там на телефоне нет определителя. Голос я не узнал — вот, собственно, и все. Я думаю, ты знаешь больше, чем я.
Ладони Василия сместились к бедрам, и мысли у Леры окончательно спутались.
— Я? — глупо переспросила она, прорвавшись сквозь туман в голове.
— И что я должен был подумать, когда ты сказала про Галку? — пожаловался коленям Крутов. — И что за история с водителем Борисыча, с Константином? Что ему от тебя нужно? — В голосе слышалась плохо скрытая ревность.
«Глупый, милый мой, какой ты глупый», — перебирая жесткие пряди от затылка к макушке, умилилась Лера.
— Два месяца назад я въехала в его БМВ. По-моему, он просто больной.
— Давай поезжай домой, выспись, а завтра поговорим. Сейчас я позову Влада. — Кольцо рук разомкнулось.
— Хорошо. — Упрямый затылок с мальчишеской ложбинкой над шейным позвонком пришлось выпустить.
Прислушиваясь к удаляющимся шагам, Лера прижала пальцы обеих рук к губам — они пахли Крутовым.
Фиктивно-супружеские отношения продолжались так давно, что стали традицией.
Фальшмуж являлся к Верочке на день рождения с любимой туалетной водой, на Рождество — с коробкой любимых конфет, на Восьмое марта — с букетиком любимых фрезий.
Они уже не жили вместе больше десяти лет, но Крутов почему-то не подавал на развод.
Сегодняшний визит не был приурочен ни к дню рождения (день рождения отметили два месяца назад), ни к Рождеству (был конец лета), ни, следовательно, к Восьмому марта, и вообще ни к одной из памятных дат.
Гроза только что откатила на запад, и через дождевые капли на оконном стекле Верочка наблюдала, как Василий, выйдя из машины, перепрыгивает через лужи.
«Какой он еще молодой и сильный», — с нежностью подумала она, глядя на мужа-друга.
