— М-м-м…
— Это из-за сегодняшнего? Но мы так устали! Не требуй слишком много.
— Так ведь три недели прошло, Джулиан. Раньше мы выдерживали максимум пять дней, и то потому, что я болела пневмонией.
Джулиан вздохнул и вернулся к журналу.
— Ру, перестань ты беспокоиться! Все у нас прекрасно, я тебе говорю.
Она помолчала несколько секунд, словно обдумывая его слова; секса ей сегодня действительно не хотелось, но как было бы хорошо, если бы близости желал Джулиан!
— Ты запер дверь, когда пришел? — спросила она.
— Да, по-моему, — пробормотал он, не поднимая глаз от статьи о технике игры на гитаре. Брук могла поклясться, что муж не помнит, повернул ли он ключ.
— Так запер или нет?
— Да, точно запер.
— Если не запер, я проверю. Лучше тридцать секунд померзнуть, чем рисковать жизнью — вдруг кто-нибудь ворвется ночью и убьет нас в постели, — не без пафоса сказала Брук.
— Да? — Джулиан глубже залез под одеяло. — Я не согласен. Я категорически против.
— На нашем этаже человек умер — недели не прошло! Тебе не кажется, что надо быть осторожнее?
— Милая, да столько пить, как он, — любой коньки отбросит, запирай дверь или не запирай…
Брук прекрасно это знала. Она была в курсе всего происходящего в доме — управляющий попался на редкость, а сейчас ей просто требовалось внимание Джулиана.
— По-моему, я беременна, — заявила она.
— Быть того не может, — мгновенно отозвался он, продолжая читать.
— Ну а если все-таки беременна?
— Но это ведь не так!
— Откуда ты знаешь? Бывает, что контрацептивы не действуют, могу и забеременеть. И что тогда? — Она притворно захлюпала носом.
Джулиан улыбнулся и наконец отложил журнал.
— О, любимая, иди ко мне. Я дурак, не сразу понял. Тебя надо приласкать.
Она кивнула. Хуже трехлетней, честное слово, но Брук ничего не могла с собой поделать.
Джулиан передвинулся на ее сторону кровати и нежно обнял жену.
— Тебе не приходило в голову сказать: «О, Джулиан, муж мой любимый, я жажду ласки, удели мне внимание!» — а не искать повод для ссоры?
Брук отрицательно покачала головой.
— Ну еще бы, — вздохнул он. — Тебя действительно тревожит наша интимная жизнь, или ты просто добивалась внимания?
— Ну, внимания, — солгала она.
— И ты не беременна?
— Нет! — сказала она чуть громче, чем хотела. — Совершенно точно, нет. — Она подавила желание спросить, так ли уж это было бы плохо. В конце концов, они уже пять лет женаты.
Они поцеловались на ночь (Джулиан скрепя сердце перетерпел увлажняющий крем, не наморщив нос и не изобразив подступившую тошноту). Брук подождала десять минут, пока его дыхание не стало ровным, набросила халат и ушла на кухню,
Проверив входную дверь, которая оказалась запертой, она присела за компьютер с намерением немножко побродить по Интернету.
Сразу после создания сайта Facebook Брук проводила немало времени в этом идеальном мире слежки за «бывшими». Отыскав ухажеров из старших классов и колледжа и парня из Венесуэлы, с которым пару месяцев встречалась, учась в аспирантуре, и который застрял где-то посередине между бойфрендом и мужем (ах, будь его английский чуть лучше!..), она почитала, что у них нового, и приятно удивилась, увидев, что все до единого выглядят хуже, чем во времена романа с ней. Как многие тридцатилетние женщины, Брук часто спрашивала себя, почему почти все ее подруги выглядят лучше, чем в школе или колледже, а парни, как один, стали толще, облысели и казались заметно старше?
Пару месяцев Брукс удовлетворением рассматривала фотографии близнецов, с которыми ходила на выпускной вечер, а потом начала искать друзей по детскому саду в Бостоне — тогда ее родители сами еще учились в аспирантуре. Были на сайте и знакомые из летнего лагеря в Поконосе, из школы в пригороде Филадельфии и десятки друзей и знакомых с курсов в Корнеле, слушателей магистерской программы в Нью-Йоркском университете, а теперь добавились коллеги из больницы и Хантли. Хотя многих Брук просто не помнила, пока их имена не появились в папке «Сообщения», она всегда рада была напомнить о себе, связаться вновь и посмотреть, как изменили знакомых прошедшие десять или даже двадцать лет.
Вот и сегодня Брук нашла запрос от подружки, которая переехала еще в средней школе, и жадно просмотрела ее страничку (не замужем, окончила Университет Колорадо в Боулдере, живет в Денвере, любит горный велосипед и парней с длинными волосами). Она послала коротенькое радостно-безличное сообщение, знаменующее начало и наверняка завершение «воссоединения» старых подруг.
Нажав кнопку возвращения на свою страницу, Брук просмотрела новости и обновления у друзей, узнав много интересного об игре в ковбоев, новых достижениях их чад, выбранных для Хэллоуина костюмах и отпусках, проведенных в разных концах света. И только в конце второй страницы она увидела обновление Лео — сплошь заглавными буквами, словно он вопил Брук в лицо:
«Лео Уолш: ФИГЕЮ ОТ ЗАВТРАШНЕЙ ФОТОСЕССИИ ДЖУЛИАНА ОЛТЕРА! СОХО! СУПЕРМОДЕЛИ! ПРИСЫЛАЙТЕ СООБЩЕНИЯ, ЕСЛИ ХОТИТЕ ЗАГЛЯНУТЬ…»
Бр-р-р-р! Фу! К счастью, почтовый ящик Брук пискнул, отвлекая ее от вульгарности менеджера мужа.
Ей написала Нола. Это было первое (вернее, второе; первой была отчаянная просьба: «Вытащи меня из этого ада!») письмо от подруги из отпуска, и Брук поспешила открыть его. Неужели Ноле понравилось?! Быть такого не может! Нола обычно отдыхала в Швейцарских Альпах, Сен-Тропезе или Кабо-Верде, развлечения у нее были, как правило, регулярно, стоили дорого, и почти всегда рядом с ней был обожавший секс мужчина, с которым она только что познакомилась и скорее всего никогда не планировала встречаться после возвращения домой. Брук попросту не поверила подруге, когда та призналась, что отправляется в групповой тур по Вьетнаму, Камбодже, Таиланду и Лаосу без спутника. Жить предстояло в двухзвездочных отелях, ездить на автобусах. С одним рюкзаком на две недели! При полном отсутствии ресторанов из списка «Мишлен», лимузинов, стодолларового педикюра, шансов отдохнуть на яхте нового знакомого или надеть босоножки «Лабутен»! Брук пробовала ее отговорить, пугая фотографиями, сделанными во время собственного медового месяца в Юго-Восточной Азии. Там преобладали крупные планы экзотических насекомых, роскошных мясных блюд и коллажи туалетов типа «дыра в полу», которые пришлось посетить. И все же Нола стояла на своем. Брук рецикла не писать «я тебя предупреждала», но, судя по всему подруги, худшие опасения оправдались.
«Привет из Ханоя, переполненного настолько, что нью-йоркское метро в час пик покажется пустым, как поле для гольфа. Идет пятый день поездки; не знаю, как выдержать до конца. Достопримечательности, кстати, ничего себе, но группа меня достала. Мои спутники будто жизнь взаймы берут каждое утро — и автобусные переезды им не слишком длинные, и рынки не слишком людные, и отсутствие кондиционера не беда. Вчера я сдалась и сказала старшему группы, что готова заплатить за отдельный номер, поскольку пять дней подряд моя соседка просыпается за полтора часа до побудки, чтобы пробежать шесть миль перед завтраком. Мадам типа «я сама не своя без зарядки». Это вызывало тошноту. Деморализовывало. Подрывало мою самооценку, как ты сама понимаешь. В результате от меня ее убрали, и я считаю, что никогда еще не тратила пять сотен с такой пользой для себя. Больше в принципе писать не о чем. Страна, конечно, красивая и бесконечно интересная, но единственный неженатый младше сорока в нашей группе совершает тур со своей мамашей (которая мне, по иронии судьбы, очень понравилась. Ориентацию, что ли, сменить?). Я бы спросила, как у тебя дела, но раз ты не удосужилась написать мне ни разу, видимо, ничего из ряда вон не случилось. Ну ничего, все равно я по тебе скучаю и надеюсь, что тебе хоть в чем-то, пусть в мелочах, хуже, чем мне. Целую, обнимаю, я».
