Они действительно подходили друг другу. На животном, физиологическом уровне. На уровне «нравится — не нравится». Когда ничего не раздражает, не вызывает чувство неловкости, смущения за другого человека… Когда воспринимаешь чужого как родного.
Это потому, что Иван являлся ему братом.
Марго так хотелось оказаться рядом с Максом, что она восприняла Ивана как проекцию того мужчины, которого она любила всю жизнь…
Но мать права — у нее с Иваном нет будущего.
…Она снова оказалась в этом доме, второй раз за последние дни. Но сейчас у нее было свидание с Иваном.
Мать Ивана и Макса, Зоя Викторовна, в очередной раз ушла в поликлинику. Марго уже сделала для себя вывод — пожилая женщина любила лечиться. Есть такие люди (в основном женщины), что допекают врачей по поводу и без повода.
— …как подростки, пока мамы нет дома! — засмеялась Марго.
— Ты же не захотела идти в гостиницу. — Иван обнял ее, принялся целовать.
— Нет, там слишком на виду.
— Давай я сниму квартиру. И тебе легче… — Он намекал на отношения Марго с ее близкими.
— Нет. Нет…
Она отвечала ему «Нет», а сама была одним сплошным раскрытым, податливым «Да». «Не говорить же Ване, что я нарочно… Чтобы в его доме. Если закрыть глаза, то можно легко представить, что это он, Макс…»
За окном медленно падал снег — крупными, тяжелыми хлопьями. И ощущения Марго были такими же полновесными, отчетливыми, долгими. «От него же пахнет, как от Макса. И руки. И губы. И все…»
Она в этот раз целовала его как безумная, словно выпить хотела. И сердце билось от восторга и тоски. Она сама себя обманывала и бурно радовалась обману.
На несколько мгновений, содрогаясь в его объятиях, Марго совершенно отчетливо вообразила себя в прошлом. Все как тогда. Круг замкнулся!
Через минуту Иван заговорил:
— …послушай, мы опять…
— Ничего страшного! — пытаясь отдышаться, засмеялась она. Прижалась губами к его пылающей, свежевыбритой щеке. Не читать же ему лекцию о том, что внутри ее — бесплодная, сухая земля. Такие лекции не способствуют мужскому здоровью.
— Пора. — Он посмотрел на часы.
Быстро оделись, сели друг напротив друга. Засмеялись — опять одновременно.
Но вовремя — загремели замки, хлопнула входная дверь.
— Ваня, ты дома? — услышала Марго пронзительный женский голос из коридора.
— Да, мам. У меня гости.
…В комнату вошла Зоя Викторовна. С неприязнью посмотрела на Марго:
— Ну, здравствуй, Маргарита. Давно не виделись.
— Давно.
— Максима упустила, теперь за этого дурака взялась.
— Мама! Рита, не надо…
— Да что вы за женщина такая! — Марго завелась сразу, с полоборота, вскочила со стула, уперла руки в боки.
— Мама! Пожалуйста, не надо…
— А какая я, какая? — Она проигнорировала Ивана. Как всегда.
— Жестокая! Старшего сына обожаете, а младшего ненавидите…
— Много ты о нашей жизни знаешь! — недобро засмеялась Зоя Викторовна.
Иван подхватил Марго, быстро одел ее в коридоре, накинул на себя куртку.
Марго и опомниться не успела, как они с Иваном уже стояли на улице.
— Ой, мы с твоей мамой чуть не подрались! — удивленно сказала Марго.
— Да уж… — усмехнулся Иван невесело. — Называется — нашла коса на камень.
— Я думала, у меня родные — тяжелые люди, но твоя мама… Это нечто! Ладно, иди.
— Куда?
— Домой, куда.
— Послушай, Рита… Моя мама — непростой человек, да. Она в годах, и здоровье у нее не очень. Но не надо делать так, чтобы я выбирал между вами.
— Понятно… — пробормотала Марго. — Твой брат выбирал между мной и карьерой — и выбрал карьеру, а ты теперь делаешь свой выбор между твоей мамой и мной. И я знаю, кого ты…
— Ничего ты не знаешь, — с досадой перебил Иван. — Если уж на то пошло, то я выберу тебя.
— Что? — опешила Марго.
— Я выбираю тебя, слышишь?! — сердито произнес он. — Но это хреново, что ты ставишь меня перед таким выбором. Могла бы промолчать, не скандалить с ней.
Марго хотела возразить, но весь запал куда‑то делся. «Он выбирает меня… Но он прав — это плохо, что я ставлю его перед таким выбором. Я не должна так делать. Я…» Она не стала додумывать эту мысль, махнула рукой:
— Ладно, давай забудем.
— И все, ко мне мы не пойдем больше. Я сниму квартиру, решено.
— И что потом?
— Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Рита! Нет, ты не слушай меня. Я и правда дурак, как мать сказала. Я, может, и буду счастлив, но ты… Я все понимаю. Я — не подарок, особенно для тебя, такой. Такой особенной, необыкновенной. Но я сделаю все, что могу, что в моих силах… Чтобы ты была счастливой. Ты как, согласна?
— Ты делаешь мне предложение?
— Да. Только сразу не отвечай, подумай.
— Ладно…
Они пошли по улице, взявшись за руки.
— Знаешь, что я думаю? — задумчиво произнесла Марго. — Все люди — враги. Тайные или явные. Это меня мучает. Я ведь последний год не пишу даже… А как писать, если я сама не верю в то, что пишу? — со злостью произнесла она. — Я не верю, что на свете существует любовь и счастье. Все это — грандиозный обман. Вернее, самообман. Люди сами себя обманывают. Ах, любовь… — произнесла она жеманным голосом, словно передразнивая кого‑то. — Не верю! Да, какое‑то время мужчину и женщину связывает это волшебное чувство, но очень ненадолго. Потом начинаются какие‑нибудь гадости, непременно… Измены, предательства, издевательства и прочие «прелести» совместной жизни. Ваня! Вот честное слово, я еще ни одной пары не встречала, где двое людей долго, на протяжении многих лет, жили бы в любви и счастье! — с напором воскликнула она.
— Совсем‑совсем?
— А ты что, встречал?
— Мой брат и Варя, — коротко ответил Иван.
Марго осеклась, сраженная и уязвленная.
— Да, возможно… — не сразу, спустя время, заговорила она. — Ладно, ты иди.
— Я провожу тебя.
— Нет‑нет… Хочу побыть одна. Ты иди. Завтра созвонимся. Мне надо подумать, понимаешь! — с раздражением произнесла она.
— Хорошо, — кротко ответил Иван, поцеловал ее в щеку. — До завтра.
Он ушел, и Марго, оставшись в одиночестве, побрела к своему дому. «Уеду. Сейчас же уеду! А что мне тут делать?»
Пелена снега. Сумрак. Безлюдные улицы… «Как не похоже на Москву… Это город‑призрак».
