Но, как ни странно, его поспешные и неловкие слова подействовали на Анастасию. Вернее, к ней вернулись те смутные мысли, которые появились еще в гостинице. Конечно, ничего «делового», выдумал тоже Илья, в ее замужестве не было. Но некоторый расчет был. При этом Анатолий ей, безусловно, нравился. И сейчас нравится. Однако уже меньше, чем в первые дни и недели знакомства. Значит, дальше будет еще хуже? И куда вообще спешить? Свет, что ли, клином сошелся на Анатолии и на этом Рупьевске? Она может отыскать свою судьбу и в столице. Или вообще за границу уехать, как мечтала когда-то. В Париж. Она уже бывала в Париже, и он ей понравился своей неожиданной провинциальностью, особенно центр. Не то что сумасшедшая Москва или безумный Нью-Йорк, где она тоже была. В Париже много тихих и уютных мест, замечательные дворы, куда входишь и оказываешься в отдельном мирке: деревца, цветники, этакая гостиная, но гостиная не квартиры, а дома, — то, чего ни в каких Москвах и Нью-Йорках не найдешь.
Стоп, сказала себе Анастасия. Она никогда не переедет в Москву или Париж. Она там будет временно, проездом — потому что так было в прошлом.
А вот чтобы географически поменять судьбу коренным образом — не получится. Она обречена жить в Рупьевске, молодеть, что неплохо, а потом, возможно, впадать в детство, что отвратительно.
Но с легкостью, на которую, слава богу, способны почти все женщины, что отчасти и спасает наш мир, она отмахнулась от этих мыслей. Нет. Рано или поздно все повернется в будущее. И она обязательно поедет в Москву, в Париж, в Сидней, куда угодно! Анастасии стало легче, она улыбнулась.
Илья тоже улыбнулся, вглядываясь в ее глаза.
— Бегать расхотелось, — сказала Анастасия. — Я ведь стала бояться, что располнею, а если пока все назад идет, то, наоборот, буду стройнее и тоньше, правда?
— Правда, — согласился Илья.
— А поедем-ка мы с тобой в кафе «Аромат» и выпьем чего-нибудь легкого. Ты свободен?
— Конечно!
И они поехали в простенькое молодежное кафе «Аромат», где когда-то просиживали часами.
Там было пусто. За стойкой бара стоял Юрик. Он мог часами так стоять, облокотившись о стойку, не меняя позы, поджидая редких посетителей, совершенно при этом не скучая.
— Ты, наверно, о чем-то там себе думаешь? — спросили его однажды.
— Я ни о чем там себе не думаю, — спокойно ответил Юрик. — Просто стою, смотрю.
Илья слышал этот ответ, он показался ему гениальным, правда, в чем гениальность, понять тогда не успел — вечная наша пустопорожняя торопливость, когда автоматически кажется, что не хватает времени даже в те минуты, когда нас никто и ничто не торопит.
— В чем дело, Юрик? — спросила Анастасия.
— Нет никого, — указал Юрик на очевидное.
— А почему?
— А потому, что в прошлую среду у нас была неприятность: чего-то не дожарили или просто продукты тухлые попались, три человека слегка отравились. Скандальчик был, хотя мы им всё компенсировали потом. Но все равно — боятся. Потому что опять среда. Могли бы сообразить, что у нас сегодня вообще ничего не готовят на всякий случай.
— А выпить-то можно? Не отравимся? — спросил Илья.
— Ни в коем случае. С выпивкой мне теперь хорошо — ничего не надо заказывать с базы. Что было во вторник, то и будет. Правда, выручка тоже исчезает.
— Но удовольствие остается, — философски высказался Илья.
Правда, он не думал, что выражается философски, просто сказал. Однако Анастасия посмотрела на него так, будто с этими словами ей открылось что-то мудрое и глубокое. Правда, она пока не сообразила, что именно.
Юрик позвал официантку, не дождался, сам принес два коктейля, оформленные, как всегда, долькой лимона на краю стакана и зонтиком, который страшно раздражал всех посетителей «Аромата».
— И зачем ты его втыкаешь? — укоряли Юрика. — Его даже съесть нельзя, он бумажный, посмотреть и выкинуть. Мешает, в рот лезет.
— Если через соломинку пить, — объяснял Юрик, — как цивилизованные люди пьют, то не помешает.
— И с соломинкой мешает! — возражали посетители, вынимая и бросая на стол раздражающий зонтик.
Юрик, по правде сказать, и сам не знал, зачем это странное украшение, но на курсах барменов его именно так учили делать некоторые коктейли, значит — так надо.
Выкинув свои зонтики, Анастасия и Илья улыбнулись друг другу.
— Я как-то неожиданно рада тебя видеть, — призналась Анастасия. И тут же торопливо поправилась: — Только не подумай лишнего.
— А я и не думаю. Я тоже рад тебя видеть, и мне больше ничего не надо.
— Прямо-таки ничего?
— Ну… Чего я хочу, оно ведь и само наступит, — осмелился напомнить Илья.
— Ты думаешь? Думаешь, так все и пойдет назад?
— Честно говоря, я бы хотел. А ты?
— Слишком страшно. Если всё вообще иметь в виду.
— Нет, — успокоил Илья. — Я все-таки считаю, что это только до определенного времени. А потом опять все повернется.
— Значит, я опять выйду замуж, — рассмеялась Анастасия, и этот смех Илью очень ободрил: он начал догадываться, что у Анастасии могли поменяться планы насчет вернувшегося будущего.
И он взял ее за руку.
Анастасия не убрала руку: ей было приятно. В мире, где стало все непонятно, все пошло вкривь и вкось, где чувствуешь себя растерянной, не знающей, что делать дальше, это прикосновение было ясным и однозначным.
Илья вслух сказал почти то, о чем она думала:
— Что там будет завтра, что будет вчера, неизвестно, но сейчас я счастлив. Понимаешь?
— Да.
— Может, не надо дожидаться, когда все вернется в то время, когда мы были вместе? Если мы знаем, что это было, можно и ускорить.
— Зачем? — спросила Анастасия и убрала руку.
«Поспешил, дурак! — обругал себя мысленно Илья. — Так все хорошо шло, куда я гоню? Я же действительно был уже счастлив, ну и наслаждался бы моментом!»
Однако в любом случае наслаждаться моментом ему не пришлось бы: в кафе появился Анатолий.
После отъезда Анастасии он остался прохлаждаться в гостинице, чтобы спокойно ждать следующей полуночи: в ночь со вторника на среду, то есть теперь со среды на вторник, когда они с Анастасией тоже были вместе. Значит, опять будут.
Но в нем нарастала какая-то смутная тревога. Ночь-то будет, но не уедет ли она опять? И что она сейчас делает в Рупьевске?
И Анатолий вдруг мигом собрался, полетел в Рупьевск и безошибочным чутьем ревнивца отыскал Анастасию в «Аромате», при этом даже предварительно не звонил ей, как-то сам догадался.
Он подошел, подсел и сказал довольно ехидно:
— Здрасьте!
