— Привет, — холодно ответила Анастасия, как бы не замечая ехидства. Ее возмутило такое шпионское появление Анатолия.
А Илья промолчал. Он вспомнил, как все начиналось у Анастасии и Анатолия: тоже вот так вот подсел, завел разговор — уверенный в себе, сильный (тренируется), обаятельный. Илья тогда, чтобы не показать себя провинциалом, был деликатен, вежлив — вот и доделикатничался.
— Сидим? — спросил Анатолий.
— А мы тебе что, отчитываться должны? — с открытой неприязнью спросил Илья.
— Вообще-то кто-то тут кому-то жена. Если не сегодня, то в перспективе.
— Твоя перспектива тю-тю! — присвистнул Илья и щелкнул пальцами.
— Юноша, ты не нарывайся, — предупредил Анатолий. — Могу и наказать.
— Ой, блин, натурально герой сериалов, я прямо весь обделался! — ответил Илья такими тоном и такими словами, какими никогда раньше не говорил.
— Даже так? — удивился Анатолий. — Молодец, мужик, дай пожму руку.
Илья снисходительно сунул ему руку, Анатолий сжал ее — сильно, до боли. Казалось, сейчас хрустнут костяшки, суставы зайдут друг за друга.
Неизвестно, что сделал бы Илья раньше, в той жизни, которая теперь не повторится — или повторится, но уже не так. А в этой он стал другим человеком. То есть на самом деле просто изменились обстоятельства, но Илья сейчас об этом не думал, он смотрел на стеклянный кувшин с бумажными цветами — такие кувшины стояли на каждом столике, это был фирменный стиль. Чтобы оправдать название кафе, официантки каждое утро сбрызгивали цветы пахучей туалетной водой (которая, правда, не всем нравилась, поэтому сразу же после сбрызгивания кафе проветривали). Кувшин имел довольно узкое горло, будто специально приспособленное для обхвата ладонью. А надо заметить, что Илья был левшой. Он подавал всегда правую руку для пожатия — люди так привыкли и не будешь же каждому объяснять, что ты левша. Следовательно, сильная и ударная левая рука у него была сейчас свободна. Илья, морщась и еле сдерживаясь, чтобы не закричать, схватил кувшин с силой, утроенной болью, и ударил Анатолия по голове.
Тот упал.
Кувшин оказался неожиданно тяжелым, он даже не разбился о голову Анатолия. Зато сама голова оказалась разбита. Она лежала (вместе с Анатолием, конечно) на каменном плиточном полу, и из-под нее выползала бурая густая кровь.
— Ты что наделал?! — закричала Анастасия.
Закричала — но ведь не бросилась к нему, неожиданно подумал Илья, хотя эти мысли совсем не подходили к моменту.
А Юрик уже набрал по телефону «02».
— Слушаем! — сказали ему.
— Кафе «Аромат», несчастный случай, человеку голову разбили.
— Так разбили или несчастный случай?
— А вот приезжайте и разберитесь, я вам что, эксперт?
После этого он позвонил в скорую помощь.
— Возьмите салфетки, прижмите, а то вся кровь вытечет, — посоветовал Юрик Анастасии и Илье, которые так и сидели, глядя на упавшего Анатолия, не шевелясь.
Илья опомнился, приподнял голову Анатолия, прижал салфетки, чувствуя, как руку обливает горячим. Он ждал, когда Анатолий откроет глаза, чтобы извиниться перед ним. Но тот глаз не открывал.
Врачи и полицейские прибыли почти одновременно.
— Что там? — спросил лейтенант Сурьев нагнувшегося над Анатолием врача.
— Да уж, — сказал молодой врач Костя Мачурин — кстати, приятель и школьный друг Ильи.
— Что «да уж»?
— Что пеньком об сову, что совой об пенек, все равно сове не жить, — народно выразился Костя.
— Ты пьяный, что ли? — приблизился Сурьев.
— В некоторой степени слегка нетрезв, но не пьян, — ответил Костя.
Он действительно в последнее время жил на умеренном допинге, потому что на трезвую голову воспринимать происходящее было невозможно: он уже который день выезжал с помощницей Варей на вызовы — сердечные приступы, переломы, ушибы, инсульты, комы, припадки, прободные язвы и т. п., принимал меры, доставлял страдающих в больницу, а они на другой день оказывались вполне здоровы. Ну, или не вполне, но в состоянии относительно самих себя удовлетворительном.
— Чего мы их в больницу таскаем, зачем реанимируем? — спрашивала уставшая Варя. — Сами завтра оклемаются.
— Завтра — если это будет вчера, — напоминал Костя. — А если оно будет именно завтра? Нет, я себя убийцей чувствовать не хочу!
И продолжал упорно делать свое, как он постоянно приговаривал, бесполезно-бессмысленное, но благородное дело.
— Я имею в виду, — объяснил Костя Сурьеву, — что даже если нанесен был удар, то он скончался не от него, а от того, что стукнулся об пол. Голова, надо сказать, у человека довольно тяжелая. — Костя уважительно покачал в руках действительно довольно большую и тяжелую на вид голову Анатолия.
— А что, разве головы на вес разные бывают? — с любопытством спросил лейтенант.
— Конечно. А ты не знал?
— Нет. Я понимаю — руки у людей разные, ноги, туловище, а головы, я как-то думал, более или менее одинаковые.
— Ты фуражку какого номера носишь?
— Пятьдесят четвертого.
— Ну вот. А у некоторых пятьдесят восьмой, а то и шестидесятый.
— Я думал, это объем, а вес — другое дело.
Этот интересный разговор был прерван криком Анастасии:
— Вы что?! Делайте что-нибудь!
— Извини, Настя, — сказал Мачурин. — Но сделать мы можем только одно: в морг отвезти.
Анастасия схватилась руками за шею и пошатнулась.
Костя вскочил и придержал ее: не хватало, чтобы и она ударилась об пол.
— Так, — сказал Сурьев Илье. — Пройдемте.
— Куда?
— Сам знаешь куда.
— Да он завтра оживет!
— А вдруг нет? Поехали.
2 октября, вторник
ЦЕНА ЗА БАРРЕЛЬ НЕФТИ СНИЗИЛАСЬ ДО 86 ДОЛЛАРОВ
ПОВСТАНЦЫ ЗАХВАТЫВАЮТ И ГРАБЯТ ПОСЛЕДНИЕ ГОРОДА БУТАФАНИ
НА КОНЦЕРТЕ ЗУЗЫ ГОЛЫЙ МУЖЧИНА ВЫСКОЧИЛ НА СЦЕНУ
ПЬЯНЫЙ ВОДИТЕЛЬ МАРШРУТКИ УСТРОИЛ СТРАШНУЮ АВАРИЮ В НАХОДКЕ
НАВОДНЕНИЕ В ГВАТЕМАЛЕ
И опять настало вчера, и опять в СМИ и на интернет-порталах выскочили сначала вчерашние новости. Какие-то соответствовали действительности: цена за баррель действительно снизилась, наводнение произошло (и предстояла еще неделя прошедших ранее ливней), захват городов Бутафани имел место (но факты грабежей повстанцы отрицали), другие же события еще не произошли, а некоторые были предотвращены. Заглядывая вперед, скажем, что концерт модной певицы Зузы в Государственном Кремлевском дворце 1 октября, в понедельник, состоялся, и на него пришла публика, хоть он был повторным: охрану утроили, безобразия не допустили. Перестраховавшись, вывели по недоразумению И. С. Репейцева, приличного человека, деятельного члена Госдумы и порядочного отца двух семей, который сидел у сцены и вознамерился снять пиджак — ему стало душно. Несчастный водитель с пятницы, с момента поворота времени, жадно ждал понедельника, когда его маршрутка раздавила насмерть трех человек и покалечила восьмерых. В этот день он не только не пил, но и не садился за руль, и люди остались живы. Впрочем, они уже и без того ожили, но чистая совесть человека что-то значит или нет? На радостях в воскресенье, когда миновал роковой день, этот водитель все-таки напился и, испытывая в хмельном виде непреодолимую жажду скорости, сел за руль маршрутки и начал лихо гонять по улицам, но обошлось мирно: машина на повороте воткнулась в столб, а водитель уснул, обняв руль, счастливый.
