– Вообще-то, – вздохнула Маша, – он наш генеральный директор.
Бочкин присвистнул и почесал затылок, не понимая, что конкретно он должен предпринять, чтобы не усугубить и без того плачевную ситуацию с новым боссом и коллективом.
– За обедом, – сказал Иван, – я поговорю с ним начистоту. Он наш постоянный клиент, когда-нибудь должны же завязаться доверительные отношения.
– Какой смелый поступок! – восхитилась Светлана.
– Но для того чтобы разрядить обстановку, – продолжил он, – мне понадобится еще кто-то.
– Резонно, – согласился Эдик. – Телегин всегда таскает Машу на деловые переговоры, чтобы она своим присутствием смягчала официоз. Еще она умная, начитанная и умеет быстро принимать решения в критической обстановке.
Бочкин чувственно пожал ладонь Маши, но, словно обжегшись о взгляд Ивана, быстро отдернул руку.
– Иван, я пойду вместе с тобой к Грабовскому, – решительно заявила Маша.
– Принимается.
– Только не берите нашего Тачкина, – посоветовал Эдик. – Он обязательно все испортит.
– Третий лишний, – многозначительно произнес Иван, пристально глядя на Машу.
Ну и чего разглядывать?! Маша его не понимала, он словно разрывался между обидой с ревностью и любовью к ней. Что в таком случае могла сделать Маша? Начать оправдываться, что она не такая, как все, что с первым встречным в койку прыгнула по большой и чистой любви с первого взгляда, что кроме Ивана больше никого у нее нет?! Другая бы так смогла, Маша – нет. Унижаться перед мужчиной, пусть даже любимым, она посчитала ниже своего достоинства. Если действительно любит, все простит, даже чего не было и быть не могло. Иначе она не сможет жить под постоянным подозрением и наблюдением. Любящие сердца должны верить друг другу, а люди – доверять.
Будто в подтверждение ее дум над столом пролетела легкокрылая бабочка и опустилась на плечо Ивана. Маша смотрела на нее завороженным взглядом и завидовала тому, что та легко и просто может прикоснуться к дорогому Машиному сердцу мужчине. Маша не бабочка! Ха, какое поразительное открытие! Спина не чешется, значит, крылья не растут, порхать не сможет при всем желании. Она рабочая пчела, лишь однажды вообразившая себя бабочкой. И этим все сказано.
Маша ушла с чувством обреченности. С ее характером она мало что могла изменить, полагаясь только на инициативу Ивана. Она шагала медленно, надеясь, что Иван выбежит следом, догонит ее и начнет говорить несущественные глупости, которые их рассмешат и помирят навсегда. Но он не вышел и не побежал. Маша, не оборачиваясь, прошла дальше.
Возле дома ее ждал Телегин. Его хмурый вид, больше подходящий для Суконкина, изможденное тяжелыми думами лицо и весь нарочито спортивный облик говорили о том, что он готов к решающему штурму.
– Босс прибыл, Морозова, где ты ходишь?! Только что я видел у крайнего коттеджа черный джип Могильного!
– Шеф у нас не Могильный, Борис.
– Могильный.
– Грабовский он! Ты перепутал.
– Какая-то пессимистическая фамилия. Могильный лучше. Но это хорошо, что ты меня поправила, Мария. Я и в дальнейшем надеюсь на нашу с тобой плодотворную совместную работу. Ты не видела Бочкина? А, он выбыл из строя в связи со скоропалительной женитьбой. Остаешься ты, я, Туманова с Суконкиным и Эллочка. Федорова я тоже освободил по уважительной причине. Он травмирован на всю голову. Распределим инвентарь следующим образом: мы с тобой идем на коньки, Туманову с Суконкиным отправляем на сани, Эллочке – лыжи. С сегодняшнего дня я ее бросил. Прикинь, Мария, эта стерва увлеклась лыжным инструктором! И это после того, как подписала брачный договор со мной! Но нет худа без добра. А если б я на ней женился?! Осталось бы только молить высшие силы о том, чтобы ее у меня кто-нибудь украл! А так у нас все обошлось без потерь. Ты, я вижу, тоже одна. Не соединить ли нам наши одиночества вместе?
– Посмотри, Борис! – Маша показала ему на каток.
Снег кружится, летает, летает,
И, поземкою клубя,
Заметает зима, заметает,
Все, что было до тебя…
Под прекрасную песню, льющуюся хрустальными снежинками нежных голосов из динамиков, на голубом льду кружилась пара. Нет, это были не юные фигуристы, задорно отрабатывающие свои отточенные па, и не спортсмены-профессионалы, для которых что лед, что тротуар – все едино. Это катались, нежно держась за руки, стараясь не отставать друг от друга, высокая молодящаяся женщина далеко за сорок и хмурый солидный мужчина чуточку за пятьдесят. Только сегодня он хмурился меньше обычного, а она больше улыбалась, глядя на его сосредоточенный вид. Он изо всех сил старался бережно ее поддерживать, а она была готова превратиться в пушинку, чтобы облегчить ему нелегкий труд. Это катались парой Роза Алексеевна с Суконкиным, который впервые в жизни встал на коньки и отправился в неведомое ледяное путешествие с дорогой ему дамой сердца.
– Сани отпадают, – констатировал сей факт Телегин.
– Коньки уже заняты, – улыбнулась Маша. – Но хоть для кого-то эта поездка стала удачной!
– Разумеется, где бы они еще могли наладить свои отношения? Я все предусмотрел. Мария, может быть…
– Не может быть, Борис. Ничего личного.
– Тогда за работу, Морозова! Я иду за лыжами, Эллочку спускаем на санях, ты…
– Я?
– А знаешь что? Ты можешь быть свободна.
– С чего бы это?
– Я освобождаю тебя до трех часов дня. В три жду тебя на трассе с лыжами!
Маша решила, что он что-то задумал, но расспрашивать не стала. Она помахала рукой катающейся паре и побежала в коттедж готовиться к обеду. Отчего-то вид немолодых влюбленных подействовал на нее довольно оптимистично. Если они могут, то и у нее должно все получиться!
Грабовский ел медленно, основательно пережевывая пищу, с таким пренебрежительным выражением лица, будто его кормили вонючим силосом. Ивану стоило немалых усилий подойти к нему и навязать беседу. Он уговаривал себя тем, что, как новый владелец «Ключей», должен знать чаяния и желания своих постоянных клиентов. Впрочем, Грабовский лично приезжал в парк зимних развлечений редко, но каждый сезон бронировал на свое имя коттедж. Нередко дом пустовал, но не на этот раз. Иван успел узнать все, что ему требовалось для разговора с бизнесменом, и решил действовать напролом, чтобы Светлана с Эдиком не беспокоились за свое будущее. В принципе картина похищения Ивану была видна как на ладони. Оставалось убедить в своей правоте Грабовского.
Тот молча кивнул, когда Иван попросил разрешения сесть рядом. После непродолжительных формальностей он задал вопрос, который, по его мнению, должен был расставить все по полочкам.
– Наум Наумович, вы давно не разговаривали с дочерью?
– Какая вам разница? – возмутился Грабовский.
– Лично мне – никакой. А вот вы совершили большую ошибку. По вашей указке похитили не вашу дочь, а другую невесту.
