ГЛАВА 9
Дома, в Ленинграде, едва вся семья собралась за обеденным столом, Вадим преподнес еще один сюрприз. Он объявил родителям, что в музыкальную школу больше не пойдет. Лариса от такого известия застыла, испуганно покосившись на мужа.
Последний, запивая еду отменным киндзмараули, поперхнулся и судорожно закашлялся.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? — отдышавшись, спросил Березин угрожающим тоном.
— Вполне, — заверил вольнодумец, — я решил заняться спортом. Лучше всего боксом.
Петр Ефимыч, забыв о благих намерениях, полностью потерял самообладание.
— Это уже переходит все границы! — загремел он, и Лариса съежилась над своей тарелкой.
— Папа, ты пугаешь маму, — сказал Вадим. — Дай спокойно поесть.
Березин умел управлять своими чувствами, хотя на этот раз удар был слишком силен.
— В таком случае, ешьте без меня, — холодно произнес он и удалился.
«Неблагодарный, — думал он, нервно разгуливая по большому, отделанному красным деревом кабинету. — Чего ему не хватало? Стоило какому-то деревенскому мальчишке втереться к нему в доверие, и он сразу же стал для него чуть ли не богом. Что это, та самая насмешка судьбы? Зачем власть, деньги, если родной сын тебя ни во что не ставит?»
Дверь приоткрылась, и в комнату несмело вошла Лариса.
— Это все ты, — сразу же накинулся он с упреками на жену, — я тебя предупреждал, я всячески пытался оградить его от ненужных знакомств. У меня все было под контролем, пока ты не пошла у него на поводу!
— Петя, о чем ты? Какие знакомства? Успокойся, прошу тебя.
— Какие знакомства? А этот мальчик, Саня, или как его там? Пойми: эти дети, они крадут друг друга у своих родителей, они объединяются против нас, получают удовольствие в непослушании, самоутверждаются в безрассудном бунте, они… — он потряс в воздухе сжатыми кулаками.
— У Сани нет родителей, о каком бунте ты говоришь?
— Ах, значит, у Сани их нет! Зато они есть у Вадима, и я не позволю кому бы то ни было вбивать между нами клин!
Он отвернулся к окну и закурил. Лариса ждала, не решаясь прервать молчание.
— Впрочем, вероятность того, что это случится, была слишком велика, — сказал он через некоторое время, совершенно успокаиваясь. — Умный человек должен предусматривать все с самого начала. Прости, Ларочка, я накричал на тебя, — он с покаянным видом поцеловал ей руку. — Конечно же, это просто детские капризы. Вернемся в столовую.
Состоялся семейный совет. Петр Ефимыч, который был теперь сама доброта, предложил сыну пойти на компромисс: Вадима освободят от занятий музыкой, но каким видом спорта ему заниматься он позволит решать родителям. После долгих споров и уговоров выбрали самый безобидный — большой теннис, мотивируя выбор тем, что данный вид относительно нетравматичен и обеспечит Вадиму необходимую силу удара, к чему он стремился в первую очередь.
Казалось, мир был восстановлен, и жизнь в семье Березиных потекла по старому руслу, с той лишь разницей, что теперь Вадима возили не в музыкальную школу, а на тренировки. Петр Ефимыч проводил много времени на работе, однако сына из поля зрения не выпускал. Внешне в отношениях между членами семьи как будто ничего не изменилось. Вадим больше не взбрыкивал, вел себя спокойно, о времени, проведенном в.
Свирице, в разговорах не упоминал. Учился он и раньше хорошо, а тут стал носить домой одни пятерки.
Однажды он пришел из школы в синяках. Лариса разволновалась, но на свои настойчивые расспросы вразумительного ответа не получила. Не преуспел в этом и.
Петр Ефимыч.
— Я вам не фискал, — отрезал сын и заперся в своей комнате.
— Что он сказал? — изумленно спросил Петр Ефимыч.
— Он сказал, что он не фискал, — добросовестно подсказала Лариса и, видя, что муж смотрит на нее непонимающим взглядом, пояснила, — не стукач то есть.
— Избавь меня от неуместных подробностей! — взорвался супруг. — Дожили! Мальчишка является домой с подбитым глазом, с фингалом то есть, — язвительно передразнил он Ларису, — а мы даже не имеем права знать, что произошло. Я немедленно проведу дознание. Ты слышишь, Вадим? — повысил он голос в сторону запертой двери. — Не рассчитывай, что от меня можно что-либо скрыть.
Достаточно было одного звонка, и в школе случилась паника. Весь педагогический состав во главе с директором развил бурную деятельность. Были опрошены чуть ли не все ученики. Среди детей нашлись очевидцы, видевшие, как Вадим Березин дрался на заднем дворе с двумя старшеклассниками. Виновных уличили и привлекли к ответственности. В ходе расследования со слов учащихся средних классов выяснилось, что злоумышленники занимались поборами и запугиванием детей помладше. Разразился грандиозный скандал. Учителя стояли во фрунт в кабинете директора, а сам он, колотя кулаком по столу, кричал взахлеб:
— Позор! Вы понимаете, чем это может кончиться? Что, если эта история дойдет до гороно?
До гороно история не замедлила дойти. Здесь же, в школе, нашлись добрые люди, поборники справедливости, горячо радеющие за народное образование, которые со злобным наслаждением, потирая руки, настрочили анонимки на директора, завуча и классных руководителей провинившихся детей. В письмах неоднократно упоминалась фамилия Березина как потерпевшего от непрофессионализма вышеозначенных работников. Гороно с не меньшим рвением отреагировало на сигналы трудящихся. В школу нагрянула комиссия. В результате руководство школы и несколько учителей были освобождены от занимаемых должностей, ввиду несоответствия таковым, а двоих попавшихся подростков исключили из школы и выбросили на улицу, полагая, очевидно, что там они получат более полноценное воспитание.
Попытка Вадима постоять за себя обернулась несчастьем для многих людей. После этого случая дети стали сторониться его еще больше. Никто не хотел сидеть с ним за одной партой. Задевать его перестали, но опасливо отходили, стоило ему к кому-нибудь приблизиться.
Он не искал расположения одноклассников. Теперь, когда у него был Саня, их отчуждение его не трогало. Он просто не любил их всех за то, что они были к нему несправедливы.
С отцом он все же объяснился в один из тех редких вечеров, когда Березину удалось вернуться с работы пораньше и расположиться вместе с Ларисой в гостиной на отдых перед телевизором. Петр Ефимыч колол щипцами грецкие орехи, угощая жену самыми отборными ядрами. Вадим подошел к нему и отчеканил звонким срывающимся голосом:
— Если ты еще когда-нибудь будешь вмешиваться в мою жизнь, я уйду из дома!
— Куда же ты пойдешь? — насмешливо поинтересовался отец.
— В Свирицу, к бабушке и дедушке. Останусь там и буду учиться в одном классе с Саней.
Березин посмотрел на него долгим взглядом. Дело принимало плохой оборот. Конечно, он не позволил бы Вадиму выполнить свою угрозу — обсуждать ее было просто смешно, — но воевать с сыном вовсе не входило в его планы. Напротив, он решил сделать все, чтобы мальчик понял: ближе отца и матери у него никого не было и нет.
