Через три месяца он вернулся домой после очередной
бесполезной попытки найти работу, на этот раз в Канзасе. Поставив свой кейс, он
печально улыбнулся Лорен и ее мачехе:
— Я думаю, что бывший профессор не может устроиться сейчас
даже дворником.
Выглядел он совершенно изнуренным и очень бледным. Он
рассеянно потер грудь и мрачно добавил:
— Может быть, это и к лучшему, поскольку я не чувствую в
себе достаточно сил, чтобы махать метлой.
И, не произнеся больше ни слова, он упал — сердечный приступ
сразил его.
Несмотря на то что сейчас отец выздоравливал, его болезнь изменила
весь ход ее жизни… Нет, поправила себя Лорен, она еще только на пути к
изменениям. После долгих лет неустанной учебы и изнурительных занятий за
фортепиано она получила степень магистра музыки, но решила, что этого ей мало и
что для полного удовлетворения надо выступать перед публикой. Она унаследовала
от матери талант пианистки, но не ее фанатичную преданность этому виду
искусства.
Лорен хотела от жизни большего, она не могла жить только
музыкой. С одной стороны, ее искусство многое давало ей, а с другой — многого
лишало. Она ходила в школу, занималась на фортепиано, работала, чтобы платить
за обучение, и никогда не было времени, чтобы расслабиться и развлечься. К
двадцати трем годам она уже объездила все Соединенные Штаты, участвуя в
различных конкурсах, но все, что она видела в огромных чужих городах, — это
гостиничные номера, учебные классы и аудитории. Она встречала много мужчин, но
у нее никогда не было времени на что-либо большее, чем короткое знакомство. Она
получала стипендию, имела много призов и наград, но денег все равно не хватало,
и ей приходилось подрабатывать.
В то же время, после того как она посвятила столько лет
музыке, бросить ее ради чего-то другого казалось невозможным. Болезнь ее отца и
накопившиеся счета заставили ее наконец принять решение, которое она долго
откладывала. В апреле отец потерял работу и вместе с ней медицинскую страховку;
в июле он потерял здоровье. Все эти годы он почти полностью оплачивал ее
обучение, теперь настала ее очередь помочь ему.
Когда Лорен подумала об этой ответственности, ей показалось,
что тяжесть всего земного шара легла ей на плечи. Ей нужна работа, ей нужны
деньги — и все это прямо сейчас. Она окинула взглядом роскошную приемную
Витворта. Она хотела представить себя работающей в этой огромной
производственной корпорации, но почувствовала такую неловкость, как будто ошиблась
дверью. Она подумала, что это не важно — лишь бы зарплата была достаточно
высока. В маленьком Фенстере почти не было перспективных рабочих мест, а те
должности, которые ей все же предлагали, оплачивались ниже аналогичных в
больших городах, таких, например, как Детройт.
Секретарша повесила трубку и встала:
— Мистер Витворт сейчас примет вас, мисс Деннер.
Лорен покорно пошла за ней к резной двери из красного
дерева. Когда секретарша открывала дверь, Лорен взмолилась про себя:
«Только бы Филип Витворт не вспомнил тот давний визит»— и
шагнула в его кабинет. Годы выступлений перед публикой научили ее скрывать свое
волнение, и это дало ей возможность быть внешне совершенно спокойной. Мужчина
за столом поднялся ей навстречу с выражением искреннего изумления на
аристократическом лице.
— Вы, возможно, меня не помните, мистер Витворт, — сказала
она, грациозно протягивая ему руку через стол. — Я Лорен Деннер.
Рукопожатие Филипа Витворта было твердым, а в голосе его
проскальзывали веселые нотки, когда он заговорил:
— Ну что вы, я очень хорошо помню вас, Лорен; вы были
довольно… незабываемым… ребенком.
Лорен улыбнулась в ответ:
— Это очень любезно с вашей стороны, вы могли бы сказать
«возмутительным» вместо «незабываемым».
Таким образом, установилось временное перемирие. Филип
Витворт кивнул в сторону золотистого бархатного кресла, стоящего перед столом:
— Садитесь, пожалуйста.
— Я принесла вам свои бумаги, — сказала Лорен, садясь и
одновременно доставая из маленькой сумочки конверт.
Он взял конверт и извлек оттуда несколько машинописных
страничек, но его глаза оставались прикованными к лицу девушки.
— Вы поразительно похожи на свою мать, — проговорил он после
продолжительной паузы. — Она была итальянкой, не так ли?
— Мои бабушка и дедушка родились в Италии, — пояснила Лорен,
— а мама родилась здесь. Филип кивнул:
— Волосы у вас намного светлее, чем у матери, иначе вы были
бы ее живым портретом. — Он перевел пристальный взгляд на бумаги, которые она
дала ему, и добавил бесстрастно:
— Она была необыкновенно красивой женщиной.
Лорен откинулась в кресле, слегка ошеломленная неожиданным
направлением беседы. Мало того, что он прекрасно помнил их с матерью, Филип
Витворт, несомненно, считал, что Джина Деннер была очень красива. И сейчас он
говорил комплименты Лорен.
Пока он изучал бумаги, Лорен позволила себе осмотреть
великолепный кабинет, из которого Филип Витворт управлял своей корпоративной
империей. Затем она переключилась на него самого. Для мужчины около пятидесяти
он был чрезвычайно привлекательным. Хотя его волосы чуть посеребрила седина,
морщин на загорелом лице почти не было. Он был высок, хорошо сложен, и в его
крепком теле не чувствовалось ни грамма лишнего веса. Сидя за огромным
письменным столом в безупречно сшитом темном костюме, он, казалось, был окружен
атмосферой богатства и власти, которая неожиданно произвела впечатление на
Лорен.
Глядя на него глазами взрослой женщины, она не увидела в нем
того холодного, самодовольного сноба, которого запомнила с детства. Теперь он
казался представительным, элегантным мужчиной, занимающим видное положение в
обществе. Он вел себя с ней безупречно вежливо и к тому же обладал чувством
юмора. Думая обо всем этом, Лорен не могла не почувствовать, что предубеждение
против него, которое не покидало ее все эти годы, возможно, было несправедливым.
Она вдруг со смущением спросила себя, почему, собственно,
так неожиданно изменила свое отношение к нему. Конечно, он добр и вежлив с ней
теперь. А почему бы ему и не быть таким? Ведь перед ним уже не страшненькая
девятилетняя девочка, а молодая, интересная женщина, на которую заглядываются
мужчины.
Действительно ли она составила не правильное представление о
Витвортах много лет назад? Или она просто позволила себе поддаться магии
богатства и обаянию Филипа Витворта?
— Хотя ваш диплом заслуживает уважения, но я надеюсь, вы
понимаете, что музыкальное образование не представляет никакой ценности в мире
бизнеса, — сказал он.
