Мэри взглянула на Лорен, в глазах у нее блестели слезы.
— Он… он пытался подкупить свою мать, чтобы она вернулась к
нему, но только я этого не поняла. — Она проглотила слезы и продолжала:
— Мы с Ником сели на автобус до Гросс-Пойнт. Он очень
нервничал и ежеминутно просил меня посмотреть, все ли у него в порядке: одежда,
волосы. «Я хорошо выгляжу, Мэри?»— спрашивал он то и дело: Мы легко нашли ее
дом — богатый особняк, украшенный к празднику. Я хотела позвонить в дверь, но
Ник остановил меня. На его лице боролись храбрость и отчаяние. Я никогда не
видела такого выражения у ребенка. «Мэри, — сказал он, — ты уверена, что я
достаточно хорошо выгляжу, чтобы встретиться с ней?»
Мэри отвернулась к окну, голос ее дрожал.
— Он был такой ранимый, такой красивый малыш. Я искренне
верила, что если мать увидит его, то поймет, как нужна ему, и по крайней мере
будет навещать его время от времени. Итак, дворецкий впустил нас и провел в
гостиную, где сияла огромная елка, наряженная как в витрине магазина. Но Ник не
заметил ее. Когда его мать наконец спустилась, ее первые слова были: «Что тебе
нужно, Николае?» Ники протянул ей сверточек и объяснил, что выбрал его сам.
Когда она хотела положить его под елку, он попросил открыть сразу же…
Мэри пришлось вытереть слезы. — Его мать развернула бумагу,
взглянула на крошечную шкатулку и сказала: «Я не употребляю таблетки, Николае,
ты же знаешь». Она протянула коробочку служанке, которая убирала комнату, и
сказала: «Миссис Эдварде принимает таблетки. Я уверена, что ей это пригодится».
Ники посмотрел, как служанка положила коробочку в карман, и затем вежливо
сказал: «Счастливого Рождества, миссис Эдварде». Затем он взглянул на мать и
добавил:
«Нам пора идти». Он не проронил ни слова, пока мы шли к
автобусной остановке. Я всю дорогу боролась со слезами, но лицо Ники не
выражало никаких чувств. На автобусной остановке он вырвал у меня свою руку и
тихим голосом серьезно сказал: «Она мне больше не нужна, Мэри. Я уже взрослый.
Теперь мне никто не нужен». — Голос Мэри задрожал. — Больше он не разрешал мне
брать его за руку. — После минутного молчания Мэри продолжила:
— С этого дня Ник, насколько я знаю, никогда не покупал
подарки никаким женщинам, кроме бабушки и меня. Эрика слышала от женщин Ника,
что он всегда очень щедр, но никогда ничего не дарит. Вместо этого он дает
деньги и просит их купить то, что нравится; его не интересует, будут ли это
меха, драгоценности или что-нибудь, еще. Но он ничего не выбирает сам.
Лорен вспомнила серьги, которые он хотел подарить ей, и то,
как она презрительно отказалась. У нее защемило сердце.
— Почему же его мать забыла о нем, как будто его не
существует?
— Я могу только догадываться об этом. Она принадлежала к
одной из самых знатных семей Гросс-Пойнт… Признанная красавица, королева на
всех балах. Для таких людей родословная много значит. У них у всех есть деньги,
и их социальный статус зависит от фамильных связей. Когда она вышла замуж за
отца Ника, была изгнана из своего круга. Сейчас все изменилось — только деньги
имеют значение. Ник вращается в тех же социальных кругах, но затмевает ее и ее
мужа. Кроме того, что он очень богат, он обаятелен, красив. Раньше, должно
быть, Ник был для нее живым напоминанием о ее социальном падении. Она и ее муж
не хотели, чтобы он был рядом. Нужно знать эту женщину, чтобы понять такой
хладнокровный эгоизм. Единственный человек, который что-то значит для нее,
кроме нее самой, — это сводный брат Ника. Она просто обожает его.
— Должно быть, Нику тяжело встречаться с ним.
— Не думаю. В тот день, когда она отдала его подарок
служанке, его любовь к ней умерла. Он сам убил ее. Ему было всего пять лет, но
он уже обладал силой и решимостью, которые помогли ему сделать это.
У Лорен одновременно возникло два желания: задушить его мать
и найти Ника, чтобы излить всю свою любовь, хотел он этого или нет.
Как раз в этот момент к столику подошел Тони и протянул Мэри
какую-то бумажку:
— Тебе звонил этот человек. Он сказал, что ему необходимы
какие-то документы, запертые у тебя в кабинете.
Мэри взглянула на записку:
— Я думаю, что мне придется вернуться в офис, а ты оставайся
и закончи ленч.
— Почему вы ничего не ели? — нахмурился Тони. — Вам не
нравится?
— Да нет, все очень вкусно, Тони, — сказала Мэри,
потянувшись за сумочкой. — Просто я рассказывала Лорен о Кэрол Витворт, и это
испортило нам аппетит.
Кэрол Витворт — прогремело в ушах Лорен. Крик протеста
застрял у нее в горле, когда она попыталась что-то сказать.
— Лори. — Тони обеспокоенно обнял ее за плечи, в то время
как она продолжала смотреть в спину уходящей Мэри, — Кто? — прошептала она. — О
ком сказала Мэри?
— О Кэрол Витворт. Матери Ника. Лорен подняла на Тони
искаженное ужасом лицо.
— О Боже, — тяжело вздохнула она. — О Боже, нет?
Лорен взяла такси до здания «Глобал индастриз». Шок начал
проходить, уступая место холодному оцепенению. Она вошла в мраморный вестибюль
и попросила разрешения позвонить.
— Мэри? — сказала она, когда ее соединили. — Я плохо себя
чувствую. Я поеду домой.
Вечером, завернувшись в халат, она сидела глядя на потухший
камин. Она накинула на плечи платок, пытаясь унять озноб, но это не помогало.
Ее начинало лихорадить, как только она вспоминала о последнем посещении дома
Витвортов: Кэрол Витворт спокойно руководила маленьким собранием, где
планировался заговор против ее сына. Ее красивого, великолепного сына. О Боже,
как она могла так поступить с ним!
Все в Лорен кипело от бессильной ярости, и она мяла
шерстяной платок, страстно желая расцарапать царственное лицо Кэрол Витворт —
это тщеславное, надменное и красивое лицо.
Если действительно и был шпионаж, то со стороны Филипа, а не
Ника. — Но даже если бы Ник и платил кому-нибудь, чтобы получить информацию,
Лорен бы не осудила его. Сейчас она с удовольствием развалила бы компанию
Витворта.
Возможно, Ник любит ее — так думает Мэри. Но Лорен никогда
не узнает этого. Как только он обнаружит, что она связана с Витвортами, он
убьет в себе чувство к ней так же, как уничтожил любовь к матери. Он никогда не
поверит ее рассказу, почему она все-таки устроилась на работу в «Синко».
Лорен с презрением оглядела гнездышко, где она так уютно
устроилась. Она жила здесь, как избалованная любовница Витворта. Но все,
хватит. Она уезжает домой. Она будет работать в двух местах, давать уроки
музыки, чтобы иметь достаточно денег, но не останется в Детройте. Иначе она
просто сойдет с ума, пытаясь увидеть Ника и понять, думает ли он о ней.
