— Она больна? — настойчиво спросил он служанку. Служанка
вопросительно посмотрела на Шеридан и, когда та отрицательно покачала головой,
ответила, что нет, не больна.
Еще через час Стивену ответили, что она купается. Когда же
он в очередной раз, вне себя от волнения, громко постучал, ему сообщили, что
мисс спит.
— Скажите мисс, — предупредил он зловещим тоном, — что я
приду ровно через час и надеюсь увидеть ее очень чистой, хорошо отдохнувшей и
готовой спуститься со мной вниз к ужину. Ужин — в девять.
Когда через час граф снова постучал, Шеридан развеселилась и
очень довольная погрузилась в теплую пузырящуюся воду, так глубоко, что,
казалось, она вот-вот выплеснется через край мраморной ванны.
— Передайте его светлости, что сегодня я предпочитаю ужинать
одна в своей комнате, — велела она, с жалостью глядя на горничную, у которой
был такой вид, словно ее собирались выпороть.
Стивен распахнул дверь и, не дав служанке договорить, едва
не сбив ее с ног, шагнул в спальню.
— Где она?!
— В… в… ванне, милорд.
Он бросился было к двери, которая вела в ванную,
оборудованную им несколько лет назад, но, перехватив ошеломленный взгляд
служанки, резко повернулся и пошел к столу, на котором рядом с газетами увидел
лист бумаги.
— Мисс Ланкастер! — с угрожающими нотками в голосе крикнул
Стивен, до смерти напугав несчастную служанку, которая побелела как мел. — Если
ровно через десять минут вы не спуститесь вниз, я притащу вас в столовую в
любом виде, одетую или голую! Ясно?
Но, к немалому его изумлению, негодная девчонка просто
проигнорировала его ультиматум! Интересно, кому это она пишет письмо? Стивен
взял со стола лист, с сарказмом думая о том, что бедняге Берлтону, пожалуй,
здорово повезло, ибо, останься он жив, Чариз Ланкастер со своим ослиным
упрямством и отвратительным характером превратила бы его жизнь в сущий ад.
Пробежав глазами несколько строк, написанных четким,
аккуратным почерком, Стивен понял, что это не письмо, а выписанная из «Морнинг
пост» информация, которую она наверняка знала прежде, а теперь снова должна
была запомнить. И все — из-за него!
Король Англии — Георг IV. Род. 1762.
Отец Георга IV — Георг III. Умер два года назад.
Англичане называют его «Фермер Георг».
Король увлекается женщинами, красивой одеждой и прекрасными
винами.
После этого следовали попытки в том же порядке привести
какие-то факты о себе, но на месте самых простых ответов были пропуски.
Я родилась в 18?
Имя моего отца?
Я люблю?
Закрыв глаза, Стивен с горечью думал о том, что во всех ее
несчастьях виноват только он. Она не знает ни своего имени, ни своего года
рождения, ни имени отца. Но самый тяжелый удар ждет ее после того, как к ней
вернется память, — известие о гибели жениха. Со всеми вытекающими отсюда
последствиями. И опять-таки в этом виноват он.
Лист, который Стивен держал, жег ему руки. Он уронил его на
стол, прерывисто вздохнул и повернулся, чтобы уйти. Он поклялся себе быть
терпеливым и снисходительным ко всем ее словам и поступкам, потому что не
вправе ни злиться, ни отчаиваться; вообще испытывать какие-либо чувства, кроме
вины и ответственности.
Он сделает все, что в его силах, чтобы она больше не
страдала из-за его невнимания и из-за гибели жениха, о которой ей предстоит
узнать. Он компенсирует нанесенный ей ущерб. Полный решимости, Стивен
направился к двери, но немедленно приступить к осуществлению своего плана не
мог, поскольку Чариз все еще была в ванной, и ему ничего не оставалось, как
сказать ей вежливо и в то же время твердо:
— У вас еще восемь минут.
В ванне захлюпала вода, Стивен кивнул и, очень довольный,
вышел. Идя по коридору к лестнице, он вдруг подумал о том, что ему придется не
только извиниться, но еще и найти приемлемые для нее объяснения своего невнимания
к ней. У Чариз Ланкастер, как почти у всех девушек, были идеалистические
представления о любви и браке. Не случайно она спросила его, очень ли они любят
друг друга. При одном лишь упоминании о любви Стивена коробило. Он по опыту
знал, что женщины только говорят о любви, уверяя, что без нее жить не могут, а
сами не способны на сколько-нибудь серьезное, глубокое чувство. Стивен же не
верил в любовь и не верил женщинам, которые о ней рассуждали.
Элен вполне разделяла его взгляды на сей счет, и это еще
больше их сближало. Мало того, она не изменяла ему, чего нельзя сказать о
большинстве жен его знакомых. Поэтому-то он и обеспечил ей комфорт,
приличествующий не любовнице, а законной супруге аристократа: прекрасный дом в
Лондоне, масса слуг, шкафы, набитые платьями и мехами, великолепная, покрытая
серебристым лаком карета с бархатными сиденьями бледно-лилового цвета, любимого
цвета Элен Деверне.
Другим женщинам он казался слишком экстравагантным, и если
какая-нибудь из них и надевала бледно-лиловое платье, то очень быстро с ним
расставалась, поскольку никому этот цвет так не был к лицу, как Элен Деверне.
Достаточно искушенная и очень практичная, Элен понимала, что
одно дело — заниматься любовью и совсем другое — любить, и играла по правилам.
Размышляя обо всем этом, Стивен подумал, что ни одной из его
женщин, в том числе и тем, с которыми у него была достаточно продолжительная
связь для того, чтобы поползли слухи о помолвке, ни разу не пришло в голову
завести с ним разговор о любви, а тем более надеяться, что он признает факт ее
существования.
Однако Чариз Ланкастер явно не была ни столь искушенной, ни
столь практичной. Она, конечно же, ждала от жениха пространных разговоров о
любви, которых Стивен всячески избегал ради ее же блага, да и своего тоже. Как
только к ней возвратится память, она возненавидит его за обман, но еще больше
за то, что он унизил ее фальшивыми признаниями в вечной любви.
Два лакея шагнули ему навстречу, когда он подошел к
гостиной, и распахнули перед ним двери. Стивен вошел, двери бесшумно закрылись,
и он направился к буфету. Налив себе рюмку шерри, он стал лихорадочно
соображать, как решить возникшую перед ним проблему. За считанные минуты он
должен придумать какое-то вразумительное объяснение своих совершенно
неподобающих жениху поступков в тот злополучный вечер, а также в последующие
дни, когда избегал встреч с ней. Он думал, что достаточно извиниться, обратить
все в шутку и на том дело кончится. Однако ошибся. Она даже не пожелала его
видеть. Ну и характер!
Глава 15
На ходу застегивая длинный бледно-лиловый пеньюар, Шеридан в
сильном волнении пробежала по коридору мимо изумленных лакеев, которые словно
по команде повернули к ней головы и так и остались стоять с разинутыми ртами.
Полагая, что именно там находится жилая часть дома, Шерри вышла на площадку с
белыми мраморными перилами вдоль лестницы, широкой, изящной спиралью
спускавшейся вниз на целых два этажа, прямо в огромную залу для приемов.
