Придерживая подол пеньюара, девушка сбежала по лестнице мимо
портретов, с которых на нее смотрели надменные предки графа, представители всех
шестнадцати поколений. Она понятия не имела, где ждет ее граф, и думала лишь о
том, что он ко всему прочему еще и грубиян, потому что разговаривал с ней так,
будто она — его собственность, предвкушая удовольствие стащить ее вниз, словно куль
муки, на глазах у всей челяди, если она не явится в назначенное им время.
И чтобы лишить его этого удовольствия, девушка была готова
на все. Господи! И как только она согласилась, будучи в здравом уме, связать
свою жизнь с таким человеком! Хоть бы скорее приехал отец! Она попросит его
немедленно расторгнуть помолвку и увезти ее из этого дома.
Ей не нравится граф и вряд ли понравится его мать, в этом
нет ни малейших сомнений. Она даже представить себе не могла, чтобы пожилая
вдова, да и просто порядочная женщина, появлялась на балах или принимала гостей
в полупрозрачном, фривольном платье, с корсажем, скрепленным лишь серебристыми
лентами. Она была настолько зла и в то же время опечалена, что даже не обратила
внимания на великолепие большой залы с четырьмя сверкающими люстрами, похожими
на огромные бриллиантовые диадемы, с изумительными фресками на стенах и
замысловатой лепниной на потолке.
Вдруг она увидела пожилого господина в черном костюме и
белой рубашке, который быстро направился к комнате, примыкающей к зале слева.
— Вы звонили, милорд? — услышала она его голос, когда он
заглянул в дверь, и в ту же секунду, пятясь и почтительно кланяясь, снова
закрыл ее.
— Простите… — смущенно произнесла Шерри, путаясь в подоле
пеньюара и держась за стену, чтобы не упасть.
Он обернулся, увидел ее и замер на месте. Лицо его исказила
гримаса, щеки задергались, как при шоке.
— Нет-нет, я в полном порядке, — поспешила заверить его она,
выпрямившись и высвободив подол из-под левой ступни. Тут господин еще больше
изумился. Тогда Шеридан, протянув ему руку, произнесла:
— Доктор Уайткомб разрешил мне спускаться вниз. Мы с вами еще
не встречались, мое имя Чариз… м-м… Ланкастер. — Ей пришлось напрячься, чтобы
вспомнить. Желая приободрить растерявшегося старика, Шерри пожала ему руку и с
легкой улыбкой спросила:
— А вас как зовут?
— Ходжкин, — ответил он каким-то хриплым голосом и,
откашлявшись, повторил:
— Ходжкин.
— Рада познакомиться с вами, мистер Ходжкин.
— Нет, мисс, просто Ходжкин.
— Но не могу же я называть вас просто по фамилии. Это
неуважительно, — возразила Шеридан.
— Здесь так принято, — ошеломленно ответил старик. Девушка
до того возмутилась, что невольно стала теребить складку пеньюара.
— Только животное, высокомерное животное, может допустить,
чтобы к пожилому человеку обращались без слова «мистер»!
Лицо Ходжкина снова исказила гримаса, и он как-то странно
вытянул шею, словно ему было трудно дышать.
— Простите, не знаю, кого вы имеете в виду, мисс.
— Я имею в виду… — Ей снова пришлось напрячь память.
Говорила же ей служанка, как зовут графа, перечислила как будто целую серию
имен, но фамилия его, похоже, Уэстморленд. Да, точно.
— Я имею в виду Уэстморленда, — сказала она, нарочно опустив
титул Стивена. — Следовало бы хорошенько выпороть его, чтобы научился
человеческому обхождению.
Лакей на верхней лестничной площадке, флиртовавший с
проходившей мимо горничной, круто повернулся и стал смотреть вниз, горничная,
тоже увлеченная этим поистине захватывающим зрелищем, перегнулась через перила
и налетела на него. Недалеко от Шеридан четыре лакея, которые церемониальным
шагом шли гуськом, неся блюда с едой, внезапно наскочили друг на друга, потому
что первый остановился как вкопанный. В этот момент из столовой появился
седовласый мужчина, одетый точь-в-точь, как Ходжкин, только помоложе, и грозно
сдвинул брови, когда серебряная крышка с треском свалилась на мраморный пол и
покатилась к его ногам.
— Кто посмел?.. — загремел он, но в эту минуту увидел
Шеридан и, ошеломленный, переводил взгляд с ее волос на пеньюар, с пеньюара —
на босые ноги.
Словно не замечая произведенного ею впечатления, Шеридан
улыбнулась Ходжкину и мягко сказала:
— Видите ли, никогда не поздно прислушаться к замечаниям,
тем более справедливым. Непременно выберу подходящий момент и скажу графу, что
при обращении к человеку вашего возраста нельзя опускать слово «мистер».
Посоветую ему поставить себя на ваше место.
Она не договорила, так как не без удивления увидела, что
брови старика взметнулись чуть ли не до корней волос, а выцветшие глаза,
казалось, вот-вот вылезут из орбит. Тут Шеридан спохватилась, поняв, что от
злости зашла чересчур далеко и что бедный старик, очевидно, боится потерять
работу, если она вступится за него.
— Не волнуйтесь, мистер Ходжкин, я погорячилась. Обещаю
ничего не говорить графу.
Слуги наверху и внизу, будто сговорившись, облегченно
вздохнули, но тут же снова застыли на месте, потому что в этот момент Ходжкин
открыл дверь в гостиную, и они услышали, как американка надменным,
непочтительным тоном спросила их господина:
— Вы звонили, милорд?
Стивен обернулся и остолбенел. Подавив в себе желание
расхохотаться, он смотрел на девушку с изумлением, смешанным с восхищением. Она
стояла перед ним, задрав нос кверху, огромные серые глаза метали молнии. Ее
поистине воинственный вид никак не вязался с ниспадавшим мягкими складками
бледно-лиловым пеньюаром, открывавшим ее соблазнительные плечи. Опасаясь, как
бы пеньюар не распахнулся, Шеридан придерживала его, приподняв так, что были
видны пальцы ног. Золотисто-каштановые волосы, еще влажные на концах,
рассыпались по груди и спине, как у красавиц на картинах Боттичелли.
Бледно-лиловый цвет резко контрастировал с цветом ее волос,
но это скорее потрясало, чем раздражало, благодаря безукоризненной кремовой
коже.
Стивен и в самом деле был потрясен и поэтому не сразу понял,
что она не нарочно надела пеньюар Элен, не из желания порисоваться или позлить
его, а просто потому, что ей нечего было надеть. Он напрочь забыл, что ее багаж
уплыл с кораблем. Но если тот ужасный коричневый плащ, в котором она была на
пристани, свидетельствовал об ее вкусе, он предпочитал видеть ее в пеньюаре
Элен. Однако слугам, разумеется, не понять его либеральных взглядов, и он решил
на следующий же день, с самого утра, распорядиться насчет ее гардероба. А
сейчас ему оставалось лишь благодарить судьбу за то, что пеньюар хоть как-то
прикрыл ее наготу.
Ценой невероятных усилий Шеридан удавалось сохранять ледяное
выражение лица, пока он молча ее осматривал, и в то же время без единого жеста
и слова выразить бурю самых разных эмоций. И Стивен, глядя на нее, с трудом
скрывал свое восхищение.
