Они уже подходили к гостиной, когда у парадной двери
застучал молоточек. Поскольку Стивен велел всем говорить, что его нет дома, то
не обратил на стук никакого внимания, однако через минуту услышал шум и веселые
голоса и про себя чертыхнулся.
— Он наверняка дома, Кольфакс, — говорила мать Стивена
дворецкому. — Приехав два часа назад в Лондон, мы нашли его записку, в которой
он сообщал о своем намерении уехать в загородное поместье. Мы могли и не
застать его, если бы не приехали несколькими днями раньше, чем планировали.
Ладно, говори, где он прячется?
Проклиная все на свете, Стивен обернулся как раз в тот
момент, когда мать в сопровождении брата, невестки и ее друга буквально вплыли
в гостиную, полные решимости наставить на путь истинный отбившегося от рук
члена семьи, если даже придется выдержать бой.
— Я не допущу этого, дорогой! — заявила мать, собираясь
поцеловать его в щеку. — Ты стал… — тут она заметила Шерри и, запинаясь, совсем
тихо проговорила:
— настоящим отшельником.
— Это уже слишком! — заявила Уитни Уэстморленд, повернувшись
спиной к гостиной, пока Кольфакс снимал с нее накидку. — Мы с Клейтоном
постараемся проследить, чтобы в ближайшие шесть недель ты посещал все главные
балы и рауты, — продолжала она, беря мужа под руку. Однако сделав два шага, оба
остановились как вкопанные.
Стивен с виноватым видом посмотрел на растерявшуюся, близкую
к панике Шерри и шепнул:
— Не волнуйтесь. Они полюбят вас, как только придут в себя
от удивления.
Стивен лихорадочно прокручивал в голове все мыслимые и
немыслимые выходы из грозившей обернуться катастрофой ситуации, но остановился
на двух: попросить Шерри выйти и дать ему возможность объясниться с
родственниками, что было бы для него унизительно, или же на ходу придумать
легенду и разыграть фарс, а когда Шерри пойдет спать, рассказать родным правду.
Склоняясь ко второму варианту, Стивен выразительно посмотрел
на брата, ища у него поддержки, однако Клейтон ничего не заметил, потому что в
этот момент переводил взгляд с Шерри на серебряный поднос в руках Стивена.
— А у вас тут все по-семейному, — сухо заметил брат.
Поспешно поставив поднос на стол, Стивен посмотрел на стоявшего в дверях и
ожидавшего указаний Кольфакса и кивнул ему. Это был молчаливый приказ, что
означало немедленно принести напитки и закуски. После чего граф стал
представлять непрошеных гостей Шерри:
— Мама, позволь представить тебе мисс Чариз Ланкастер. Боже
мой! Ведь это ее будущая свекровь, вдовствующая герцогиня. Шерри едва не умерла
от страха, с мольбой посмотрела на Стивена и шепотом, буквально взорвавшим
напряженную тишину, спросила:
— Достаточно будет обычного книксена? Стивен взял ее под
локоть, подтолкнул вперед и ободряюще улыбнулся:
— Вполне.
Шерри сделала книксен, чувствуя слабость в коленях, и,
встретив холодный взгляд старой леди, с неожиданной для самой себя смелостью
вежливо произнесла:
— Счастлива познакомиться с вами, мэм, то есть ваша
светлость.
Затем она обернулась и ждала, когда Стивен представит ее
невестке, жгучей брюнетке по имени Уитни, разглядывавшей Шерри с плохо
скрываемым изумлением.
«Еще одна герцогиня!»— в отчаянии подумала Шерри, старше ее,
но не намного. Делать книксен или не надо? И, словно угадав ее мысли, Уитни протянула
руку и нерешительно сказала:
— Здравствуйте, мисс Ланкастер.
Шерри с благодарностью пожала руку молодой женщине и
повернулась к мужчинам. Герцог, высокий, темноволосый, был очень похож на ее
жениха: такие же тонкие черты лица, такой же рост, такие же широкие плечи.
— Ваша светлость, — пробормотала Шерри, снова присев в
книксене.
Четвертому гостю, Николасу Дю Виллю, было лет тридцать пять.
Он галантно поцеловал ей руку, сказал, что счастлив познакомиться, и подарил ей
улыбку, способную заменить самый лучший комплимент Но почему никто из родных
Стивена не поздравляет ее с тем, что она скоро станет членом их семьи, или не
пожелает ей счастья. Все словно онемели.
— Мисс Ланкастер болела, — сказал Стивен, и три пары глаз
уставились на нее, словно боялись, что она вот-вот упадет в обморок, но больше
всех этого боялась сама Шерри.
— Не просто болела, — уточнила она, — а получила травму
головы.
— Почему бы нам не присесть? — заметил Стивен, проклиная
судьбу-злодейку, усугубившую и без того сложную ситуацию. В отличие от Шерри он
хорошо это понимал. Его, как говорится, застали на месте преступления. В доме у
него — женщина. Одна, без провожатых. Комментарии тут излишни. Настоящая леди
да и просто порядочная женщина себе такого не позволит. А он просто спятил,
притащив домой такую женщину, когда в любой момент могут явиться гости, не
говоря уже о том, что нарушил все приличия, представив ее родственникам. Теперь
им оставалось лишь терпеливо ждать от него объяснений: кто она… где ее
провожатые… где, наконец, его голова?
Пытаясь выиграть время, Стивен поднялся навстречу
дворецкому, который принес поднос с графином и рюмками.
— Ага, вот и Кольфакс! — промямлил он. — Что будешь пить,
мама?
Герцогиня бросила на него удивленный взгляд, но,
догадавшись, что он попал в неловкое положение и ищет поддержки, с улыбкой
посмотрела на поднос, принесенный Стивеном.
— Судя по аромату, там, по-моему, горячий шоколад? — весело
сказала она и обратилась к дворецкому:
— Охотно выпью горяченького.
— Выпей лучше шерри, — с волнением произнес Стивен.
— Нет, шоколад, — категорически заявила герцогиня и, призвав
на помощь свою дипломатичность, о которой ходили легенды, повернулась к Шерри.
— У вас американский акцент, мисс Ланкастер, — вежливо заметила она. — Давно вы
в Англии?
— Чуть больше недели, — в смятении ответила Шерри. Почему
никто из них ничего не знает о ней, ведь она помолвлена с их ближайшим родственником
Что-то тут не так.
— Вы здесь впервые?
— Да, — овладев собой, сказала Шерри, с недоумением глядя на
Стивена Сердце сжалось от ужасного предчувствия.
— А что привело вас в Англию?
— Мисс Ланкастер обручена с англичанином, — пояснил Стивен,
придя Шерри на помощь и моля Бога, чтобы мать не хватил удар.
Но герцогиня, казалось, испытала облегчение, и улыбка ее
потеплела.
— Это прекрасно, — сказала она и нахмурилась, поскольку
дворецкий, вопреки ее желанию, вместо шоколада протянул ей рюмку шерри. —
Кольфакс, нечего размахивать рюмкой у меня перед носом. Я же сказала, что хочу
горячего шоколада.
