— Но дуэль все же состоялась.
— И да, и нет. Стивен выстрелил в воздух, тем самым принеся
извинения лорду. После чего дал старику сатисфакцию, на которую тот имел право.
Отец Эмили тотчас же отправил ее в Испанию, где она оставалась более года, пока
не умер лорд Лэтроп. Домой она вернулась совсем другой, стала еще красивее, но
уже не была такой своевольной и высокомерной. — Уитни уже собиралась объяснить,
зачем она это все рассказала, но ей пришлось ответить Шерри еще на один вопрос:
— Они встречались после ее возвращения?
— Да. Сразу после того как Стивен унаследовал свои титулы. И
что самое странное или же, наоборот, вполне объяснимое, поскольку прошло много
времени, так это то, что отец Эмили вдруг нанес визит Стивену и сказал, что
Эмили по-прежнему любит его. Возможно, так оно и было, но любовь ее казалась
весьма своеобразной и эгоистичной. Стивен согласился встретиться с Эмили, и
старик ушел довольный и счастливый, надеясь, что его дочь скоро станет графиней
Лэнгфорд. На следующей неделе Стивена навестила сама Эмили, признавшаяся во
всем — и в эгоизме, и в обмане. Она умоляла простить ее и дать ей шанс
доказать, что она и вправду любит его и что стала теперь совсем другой.
Стивен обещал подумать. Но уже на следующий день ее отец как
бы случайно вновь нанес ему визит и заговорил о брачном Договоре. Стивен обещал
подготовить договор, и лорду оставалось лишь удивляться тому, какой Стивен
незлопамятный и добрый.
— И он собирался жениться на ней после того, что она
сделала? — вырвалось у девушки. — Не могу в это поверить! Не иначе, как он
спятил. — Тут она спохватилась, сообразив, что в ней говорит не только
справедливый гнев, но и ревность. — Ну и чем все это кончилось? — немного
успокоившись, спросила девушка.
— Как и договорились, Эмили явилась вместе с отцом, и Стивен
вручил им бумагу. Но это не был брачный договор.
— А что же это было?
— Список возможных претендентов на руку Эмили, составленный
Стивеном. Все титулованные, не моложе шестидесяти и не старше девяноста двух
лет. Это было не просто преднамеренное оскорбление, но еще и издевательство,
поскольку Стивен передал Эмили бумагу с таким видом, словно вручал ей брачный
договор.
Шерри попыталась переварить полученную информацию, а потом
сказала:
— Он не очень-то великодушен, не правда ли? Тем более что,
как вы говорили, она вела себя так же, как и другие замужние леди.
— Не в этом дело. Стивен не мог ей простить, что она по
собственному желанию вышла за Лэтропа, ради его титула, не мог ей простить
ложь, а главное — что из-за нее он едва не убил на дуэли ее мужа.
Проанализируйте все, что услышали от меня, и поймете, почему он перестал
доверять женщинам, и тогда, возможно, его намерение дать вам право выбора
будущего мужа перестанет вам казаться столь несправедливым и жестоким. Не стану
утверждать, что он прав, — добавила Уитни, почувствовав угрызения совести из-за
того, что не была до конца искренна с этой наивной девушкой, — потому что не
уверена в этом. Но мое мнение не имеет значения. Я лишь прошу… советую вам
прислушаться к своему сердцу и принять решение с учетом того, о чем я вам
рассказала. И не только это! Есть еще одна вещь, которая может сыграть роль в
вашем решении.
— Что вы имеете в виду?
— Мы с мужем ни разу не видели, чтобы Стивен смотрел на
какую-нибудь женщину с такой нежностью и теплотой, как на вас. Он весь
прямо-таки светится.
Считая свою миссию выполненной, Уитни подошла к софе за
ридикюлем. Поднялась и Шерри.
— Вы были очень добры, ваша светлость, — сказала она вполне
искренне.
— Пожалуйста, зовите меня Уитни, — попросила герцогиня, беря
ридикюль, и, улыбнувшись, добавила:
— И ради Бога, не говорите, что я добрая, иначе мне придется
признаться в собственном эгоизме. Ведь я просто мечтаю, чтобы вы стали членом
нашей семьи.
— В чем же ваш эгоизм?
Повернувшись к Шерри, герцогиня ласково ответила:
— Думаю, впервые у меня появился счастливый шанс обзавестись
такой замечательной сестренкой, как вы!
Шерри была просто потрясена и этими словами, и ласковой
улыбкой Уитни. Ее отчужденность и подозрительность исчезли без следа.
Обе улыбнулись, крепко пожав друг другу руки, и долго их не
разнимали. А потом обнялись. Шерри уже не помнила, кто первый раскрыл объятия,
ей казалось, что она, но это не имело никакого значения. Столь неожиданное
проявление дружеских чувств вызвало у женщин робкую улыбку. Ведь они были едва
знакомы и по крайней мере еще год должны были бы называть друг друга «мисс
Ланкастер»и «ваша светлость». Герцогиня с минуту молча стояла, слегка улыбаясь
и качая головой, скорее растерянная, чем радостная.
— Вы очень, очень мне нравитесь, — просто сказала она и,
взмахнув модной юбкой вишневого цвета, исчезла за дверью.
Но через минуту снова заглянула в комнату.
— Кстати, матери Стивена вы тоже по душе, — сказала она с
улыбкой. — Мы еще увидимся. За ужином.
— Это чудесно! Уитни кивнула.
— Сейчас спущусь вниз и постараюсь убедить Стивена, что идея
вместе поужинать его, а не наша.
Шерри прошла к окну, выходящему на Аппер-Брук-стрит, и,
скрестив на груди руки, стала рассеянно смотреть, как выходили из карет и
прогуливались по улице модно одетые мужчины и женщины, наслаждавшиеся
замечательным вечером.
Она прокручивала в голове все, что услышала от герцогини,
стараясь осмыслить каждый факт и взглянуть на графа другими глазами. Она
представляла себе, как он страдал, узнав, что нужен был не он сам, а его титул
и богатства. Он не терпел притворства и лести, а значит, был чужд хвастовства и
тщеславия.
Он хранил верность и постоянство и не отказал в дружбе
любимой женщине даже после того, как она вышла замуж за другого. Он рисковал
собственной жизнью во время дуэли… разве это не верх благородства?
А эта Эмили Лэтроп использовала его, обманула и предала. И
теперь он хочет быть уверенным, что не совершит больше ошибки при выборе жены.
Это вполне естественно.
Рассеянно потирая плечи, Шерри наблюдала за экипажем с
высокими козлами, который мчался по улице, распугивая прохожих, и размышляла о
том, как Стивен отомстил женщине, которую когда-то любил.
Да, он был чужд хвастовства и тщеславия…
Но он не прощал обид.
Она медленно подошла к столику, взяла утреннюю газету и
стала машинально листать, стараясь не думать об одной горькой для нее истине:
ей ни разу не пришлось убедиться в том, что он питал к ней хоть какие-нибудь
чувства.
