Я знаю, мисс Ланкастер, что Вы расходились во взглядах с
отцом по многим вопросам, но лелею надежду, — как лелеял и он, — что
когда-нибудь Вы оцените его старания для Вашего блага и наилучшим образом
воспользуетесь своими возможностями. Как и Вы, Сайрус обладал сильной волей и
горячим темпераментом. Возможно, именно это и помешало Вам понять друг друга.
Надеюсь, Ваша взаимная неприязнь позволит Вам легче
перенести известие о его смерти. Уверен, Вы глубоко раскаетесь, когда поймете,
что уже ничего нельзя изменить в Ваших отношениях с отцом.
Перед смертью отец мне велел сообщить Вам, что очень любил
Вас, хотя и не выказывал своих чувств, и умер в надежде, что вы тоже его
любили».
Клейтон вернул письмо Стивену с той же жалостью и тревогой,
которые испытывал Стивен по отношению к Шерри, и с тем же недоумением по поводу
того, что сообщалось в письме.
— Как все это печально, — произнес он. — Трудно себе
представить, сколько несчастий свалилось на эту бедную девушку! Впрочем, может,
оно и к лучшему, что между ними не было взаимопонимания. — Он в раздумье
покачал головой и, нахмурившись, спросил:
— А что скажешь насчет того, что поверенный пишет о Шерри?
Ведь она совсем не такая.
— Согласен, — подтвердил Стивен. — Если, разумеется, не
считать ее своеволия и темперамента, — добавил он с кривой ухмылкой. — Видимо,
у ее отца и его поверенного были сходные взгляды на воспитание дочерей, и
малейшее проявление их непокорности оба считали абсолютно нетерпимым.
— Не сомневаюсь в этом, потому что хорошо знаю своего тестя.
— Представляю себе, каким строгим был этот Ланкастер, если
допустил, чтобы его дочь ехала к жениху в безобразном коричневом платье, в
котором я видел ее на пристани, — заметил Стивен, вытянув и скрестив ноги и
поудобнее устраиваясь в кресле. Сунув руки в карманы, он обернулся и сделал
знак служителю, а когда тот подошел, заказал шампанского.
Небрежная поза брата, шампанское, что все это значит? —
недоумевал Клейтон. Как бы то ни было, известие о смерти отца наверняка
причинит Шерри боль. Интересно, как собирается брат сообщить о случившемся
девушке? Но судя по всему, Стивен и не думал об этом и с довольным видом
наблюдал, как слуга разливает по бокалам шампанское.
— Что же ты собираешься делать? — не выдержав, спросил
Клейтон.
— Предложить тост.
— Ты, видимо, не понял, что я имел в виду, — нетерпеливо
сказал Клейтон, раздосадованный притворным непониманием брата. — Меня
интересует, когда ты намерен сообщить Шерри о письме?
— После свадьбы.
— Что?
Вместо ответа Стивен игриво вскинул бровь, поднял бокал и,
посмеиваясь, произнес:
— За наше счастье.
Клейтон уже успел прийти в себя и, всячески скрывая радость,
вызванную таким поворотом событий, тоже устроился поудобнее в кресле, но вместо
того, чтобы выпить шампанское, рассеянно вертел в руке бокал, с веселым видом
наблюдая за братом.
— Думаешь, я совершаю ошибку? — спросил наконец Стивен.
— Вовсе нет. Не знаю только, заметил ли ты, что в последнее
время она питает к тебе, как бы это точнее сказать, некоторую неприязнь.
— Неприязнь? Да она не протянула бы мне стакана воды, даже
умирай я от жажды, — ответил Стивен, — потому что для этого ей пришлось бы ко
мне приблизиться.
— Сомневаюсь, что в подобной ситуации она примет твое
поистине благородное предложение руки и сердца!
— Я тоже сомневаюсь, — хмыкнул Стивен.
— Ну и как же ты собираешься ее уговорить?
— Сначала, — стал врать Стивен с невозмутимым видом, — я ей
скажу, что напрасно она усомнилась в моей порядочности и честности моих
намерений, а потом, в доказательство этого, сделаю ей предложение и изъявлю
готовность извиниться, если она пожелает.
Он говорил с такой убежденностью, что брат не без ехидства
спросил:
— И чем, по-твоему, все это кончится?
— Тем, что я проведу несколько дней и ночей в моем уютном
доме.
— Разумеется, с ней?
— Нет, с компрессами на обоих глазах.
Клейтон расхохотался и никак не мог остановиться, но тут
вернулись Джордан Таунсенд, герцог Хоторн и Джейсон Филдинг, маркиз Уэйкфилд, и
поскольку Стивен и Клейтон уже все обсудили, Стивен пригласил их занять места
за столом, и четверо друзей наконец приступили к карточной игре с высокими
ставками. А это дело нешуточное.
Однако Стивен никак не мог сосредоточиться, думая о Шерри и
их будущем. В действительности он совершенно не представлял себе, как сделает
ей предложение, но это его нисколько не волновало. Главное, что она будет
принадлежать ему. Он навсегда избавится от чувства стыда и вины, а также от
мысли, что Шерри была невестой барона Берлтона. Теперь, когда она потеряла
отца, кто-то должен о ней заботиться, а Стивен к тому же ей нравится.
Стивен больше не сомневался, что их женитьба была
предопределена. Он почувствовал это в тот самый момент, когда Шерри появилась
перед ним в пеньюаре, подпоясанном золотым шнуром от гардины, и с голубым
полотенцем на голове, напомнив ему босую мадонну — мадонну с ужасной проблемой:
«У меня рыжие волосы!»
Нет, он почувствовал это еще раньше, в то первое утро, когда
проснулся у ее постели и она попросила его рассказать, какое у нее лицо. Он
заглянул в ее завораживающие глаза и увидел в них столько мужества, столько нежности.
Все началось еще тогда, и чувство его к ней крепло с каждым днем. Все ему
нравилось в этой девушке: и дерзкие шутки, и ум, и не — , притворная доброта.
Ему нравилось обнимать ее, нравился вкус ее губ. Он восторгался ее характером,
энергией, обаянием. А больше всего ее честностью.
Немало женщин перевидал он за свою жизнь, и все они под
чарующими улыбками и томными взглядами скрывали алчность и властолюбие,
обуреваемые единственной страстью — страстью к богатству. И вот наконец после
стольких лет Стивен Уэстморленд встретил женщину бескорыстную, которой нужен
был только он сам.
Обезумев от счастья, Стивен никак не мог решить, что купить
ей прежде всего. Пожалуй, драгоценности, решил он, когда пришла его очередь
делать, ставку. Экипажи, лошади, платья, меха, но сначала — драгоценности…
Умопомрачительные драгоценности, чтобы оттенить ее необыкновенное лицо и
украсить ими ее атласные волосы. Платье…
Да, платье, расшитое жемчугом, решил Стивен, усмехнувшись
про себя, когда вспомнил ее остроумное замечание по поводу платья графини
Эвандейл. Платье, расшитое тремя тысячами и одной жемчужиной. Кажется, Шерри не
проявляет особого интереса к нарядам, но к этому, подаренному им лично платью
отнесется с юмором, и оно наверняка ей понравится, поскольку это будет его
подарок.
