Держалась Шерри стоически, если не считать предательского
сердцебиения, даже нашла в себе силы вежливо улыбнуться слугам в темно-бордовых
с золотыми галунами ливреях, вышедшим из дома, чтобы встретить прибывших
гостей. В своем скромном из темно-голубой шелковистой ткани платье с белым
застегнутым под горлышко воротником и пучком на затылке Шеридан выглядела, как
и положено гувернантке. Придерживая мальчиков за плечи, она стала подниматься
по ступенькам вслед за сэром Джоном, леди Скефингтон и Джулианой.
Девушка шла, высоко подняв голову, с гордым, но лишенным
какой бы то ни было агрессивности видом, потому что ей нечего было стыдиться и
не в чем оправдываться: положение гувернантки, хоть и невысокое, но вполне
достойное. В тысячный раз за последние три недели она твердила себе, что
никогда не лгала ни Уэстморленду, ни кому бы то ни было, чего нельзя сказать о
графе Лэнгфорде, самым бессовестным образом обманувшем ее, выдавая себя за ее
жениха и пользуясь при этом полной поддержкой семьи. Поэтому стыдиться надо
ему, а не ей. Он во всем виноват и должен нести за это ответственность.
К несчастью, первому суровому испытанию выдержка Шеридан
была подвергнута, когда она сопровождала семью Скефингтонов в трехэтажную
приемную залу с прозрачным куполом и многочисленными, облаченными в ливреи и
стоявшими навытяжку слугами, в чьи обязанности входило провожать гостей в их
покои после того, как помощник дворецкого выйдет их приветствовать и сообщит,
какие им отведены апартаменты.
— Ее светлость герцогиня Клеймор велела проводить вас в
голубые апартаменты, откуда открывается необычайно красивый вид, — обратился
помощник дворецкого к сэру Джону и леди Скефингтон. — Когда отдохнете с дороги,
ее светлость рада будет видеть вас вместе с другими гостями в гостиной.
Тут вперед выступил лакей, который должен был проводить чету
Скефингтонов в голубые апартаменты.
— Мисс Скефингтон, вам отведены соседние апартаменты. — И
когда Джулиана в сопровождении другого лакея стала подниматься по широкой
лестнице, он повернулся к мальчикам:
— А ваши комнаты, юные джентльмены, на третьем этаже, там
же, где игровые. Ваша гувернантка, конечно… — Он повернулся к Шеридан, но даже
она, готовая к тому, что он узнает ее, была поражена выражением ужаса на его
лице, когда он остановил на ней взгляд своих выцветших глаз. — ..Конечно… — он
запнулся, — будет недалеко от вас… в комнате через коридор.
Шерри вдруг до боли захотелось провести рукой по его сухой,
как пергамент, щеке, сказать, что все хорошо, что она гувернантка, но не
собирается из-за этого плакать. Однако ей лишь хватило сил изобразить подобие
улыбки.
— Большое спасибо… — сказала она и мягко добавила:
— Ходжкин.
Отведенная ей комната оказалась небольшой, меньше, чем у
мальчиков, и очень скромно обставленной: кровать, стул и небольшой стол с
тазиком и кувшином, однако она не шла ни в какое сравнение с комнатой в
мезонине у Скефингтонов. В этом огромном доме, да еще на четвертом этаже, она
была избавлена от необходимости ежеминутно лицезреть своих хозяев. Чтобы хоть
чем-то себя занять, Шерри умылась, распаковала вещи и пошла посмотреть, что
делают мальчики.
Две другие гувернантки разместились в конце коридора, и
когда Шерри привела детей в игровую, они обе тоже явились туда со своими
подопечными, мальчиками, которым еще не было и четырех лет, и после знакомства
настояли на том, чтобы дети Скефингтонов играли под их наблюдением вместе с
малышами, так что Шерри, помимо собственной воли, оказалась как бы не у дел.
Девушка прошлась по огромной, залитой солнцем комнате, мимо
большого стола с целой армией деревянных солдатиков, подобрала свалившиеся с
полки две книги, поставила их на место и зачем-то сняла с этажерки старый
альбом для рисования. Раскрыла его и почувствовала, что сердце сейчас
остановится. Под детским рисунком, который должен был изображать лошадь то ли
на лугу, то ли на водопое у озера, было старательно нацарапано: СТИВЕН
УЭСТМОРЛЕНД.
Шерри захлопнула альбом и резко повернулась. Это было второе
суровое испытание ее выдержки, похлестче первого. На столике возле деревянной
лошади-качалки она заметила небольшую картинку в рамке с изображением
маленького улыбающегося мальчика и лошади, которую он обнимал за шею. Рисунок
явно был сделан талантливым любителем, а улыбка на лице темноволосого мальчика
была скорее лукавой, чем приветливой, однако такой же завораживающей, как и у
взрослого Стивена. Несомненно, это был он в детстве.
— Пожалуй, я присоединюсь к вам, — сказала Шерри,
отвернувшись от рисунка. — Во что играем? — спросила она своего подопечного
Томаса, слишком толстого для своих семи лет.
— У нас и так чересчур много игроков, мисс Бромлей, —
ответил Томас. — К тому же вы можете выиграть приз, очень вкусную конфету, а я
сам хочу ее выиграть.
— Нет, я! — захныкал четырехлетний брат Томаса. Ужаснувшись
их манерам, которые, как она ни старалась, пока не улучшились, Шеридан жалобно
взглянула на двух других гувернанток, которые ответили ей сочувственными
улыбками.
— Вы, должно быть, устали, — сказала одна из них. — Мы
приехали еще вчера и успели отдохнуть за ночь. Почему бы вам до начала
праздника не пойти к себе. А мы присмотрели бы за этими джентльменами.
Чтобы не поддаться искушению и снова не раскрыть детский
альбом и не рассматривать рисунок в рамке с изображением крепкого темноволосого
мальчика со знакомой до боли улыбкой, Шеридан воспользовалась любезностью
женщин и помчалась в свою комнату. Оставив дверь открытой, девушка опустилась
на стул рядом с кроватью, стараясь не думать о том, что в этом доме прошло
детство Стивена. Однако три недели непрерывных волнений и тяжелой работы плюс
события последнего получаса сделали свое дело, и впервые за долгое время
Шеридан позволила себе закрыть глаза и пофантазировать. Она уговаривала себя,
что приглашение Скефингтонов не имеет к ней ни малейшего отношения, что все три
дня она не спустится вниз, а Стивен Уэстморленд не поднимется наверх.
Однако появление Джулианы лишило ее всякой надежды на то,
что это возможно, и Шерри со всей очевидностью поняла, что унижениям не будет
конца.
— Можно войти, вы не отдыхаете? — несмело спросила девушка,
прервав размышления Шеридан.
— Заходите, охотно разделю с вами компанию, — сказала
Шеридан и, не удержавшись, спросила:
— Граф Лэнгфорд приехал?
— Нет, его ждут с минуты на минуту, мама на седьмом небе от
счастья, надеется выдать меня за него замуж. Просто смешно. Не знаю, как я все
это выдержу. — Глаза ее пылали гневом. — Зачем она так со мной поступает, мисс
Бромлей? Только и мечтает навязать меня самому знатному и богатому жениху,
пусть даже я сочту его старым, уродливым, совершенно неинтересным! Почему она
заискивает перед теми, кто выше ее по общественному положению?
