9
Дальнейшее было похоже на сказку. Люччи нежилась в объятиях Арни, воспринимая это как награду за долгие годы, которые они провели врозь. Как она истосковалась по нему! Именно по Арни, а не по мужской ласке, хотя отчасти было справедливо и это.
Она словно плыла в теплом ласковом потоке, омываемая волнами наслаждения. Ее тело будто потеряло половину веса, и это тоже было приятно.
Блаженно вздохнув, она прошептала:
— Ах, дорогой, как давно мы не… — Фраза осталась незавершенной, потому что Люччи осеклась и с опаской взглянула на Арни, испугавшись, что сболтнула лишнее.
Но тот лишь рассмеялся и на миг крепче прижал ее к себе.
— Я никогда не забывал, какая ты притягательная, — едва слышно слетело с его губ.
В следующую минуту он возобновил ласки, и Люччи вновь словно поплыла куда‑то, погрузившись в быстро сменявшие друг друга оттенки чувственного удовольствия. Ее грудь налилась, и это ощущение, несмотря на всю его приятность, порождало нетерпение — ведь до сих пор Арни целовал плечи, шею, горло Люччи, но не грудь. И не соски, которые уже давно сжались в горошины, будто предвкушая сладостный момент, когда их втянут в рот.
— Арни! — с мольбой простонала она.
— Мм? — отозвался он, продолжая мять губами мочку ее уха.
— Я хочу большего!
Он отреагировал не сразу, да и потом ответил не словами, а действием: не касаясь груди, переместил руку вниз, нежно погладил живот Люччи, а потом скользнул пальцами между ног.
Она ожидала иного и от неожиданности воскликнула:
— Ах, дорогой!
— Угу… — произнес он, не прерывая ласк. — Что ты хотела сказать? Что тебе не нравится?
— Я… — Люччи уже забыла, что собиралась сказать. Волны блаженства накатывали на нее с все большей силой.
— Да? — поощрительно обронил Арни, ритмично надавливая пальцами на самую чувствительную точку женского тела.
— О, продолжай… — простонала Люччи, каждая клеточка тела которой трепетала под воздействием идущих откуда‑то из глубины страстных импульсов.
И Арни выполнил ее просьбу. Со всем искусством, каким обладал.
Спустя некоторое время он хрипло прошептал, обжигая Люччи дыханием:
— Ты сводишь меня с ума! Это как наркотик… Аромат твоей кожи пьянит меня сильней вина, а ее вкус…
Арни умолк, и через мгновение Люччи ощутила прикосновение к своему плечу горячего влажного языка. Неожиданным образом это усилило ее дрожь.
— Ты мое несчастье, наваждение всей моей жизни, — услышала она словно сквозь толстый слой ваты, которой, разумеется, в действительности не было, просто так действовало на ее слух предельно усилившееся чувственное напряжение — от него закладывало уши.
— Арни…
Он чуть переместился, надвинувшись на Люччи всем корпусом, и покрывающие его мускулистый торс волоски защекотали ее напряженные соски. В этот момент она испытала ни с чем не сравнимое изысканное ощущение, причем Арни ни на мгновение не прекращал нежно массировать интимный участок между ее ног.
— Мне безумно хочется целовать тебя, — прошептал он и словно в подтверждение своих слов тут же прильнул к губам Люччи.
Она обняла его, впустила в рот язык и принялась играть с ним, едва слышно постанывая от удовольствия. Так продолжалось долго — пока хватило дыхания.
— Почему… — сдавленно произнес Арни, чуть отстранившись и глядя на нее сверху вниз, — только с тобой я во всей полноте чувствую себя мужчиной? Чем ты меня околдовала?
Как ни велико было возбуждение Люччи, все же она тихонько рассмеялась, услышав эти слова.
— Я не занимаюсь магией. Но если то, что ты говоришь, правда, то как ты мог сказать другое — что я тебе больше не нужна?
Он на миг замер, повисла пауза, и Люччи пожалела, что решилась на этот разговор, да еще в такую минуту! Но тут Арни негромко произнес:
— Единственно под влиянием момента, сама знаешь какого…
Он настолько владел собой, что его ласкающая рука даже не сбилась с ритма.
— Да… — выдохнула Люччи, начиная извиваться под ним, потому что выдерживать напор страсти становилось все труднее. Однако, сделав над собой усилие, она спросила: — Выходит, у тебя были другие женщины?
Арни был занят тем, что покрывал частыми поцелуями ее подбородок.
— Что же тут удивительного? Ведь ты кое‑что позволила себе. После этого я счел себя вправе последовать твоему примеру.
— А, понимаю… — прерывисто произнесла Люччи. — Ты пытался найти мне замену…
Вновь немного помолчав, он обронил:
— По‑моему, вполне естественное желание…
Люччи прикусила губу, однако не успела еще расстроиться по‑настоящему, как Арни добавил:
— Впрочем, неосуществимое.
По ее лицу скользнула — к счастью, невидимая в темноте — победная улыбка.
— Вот как?
— Да. К моему несчастью, вскоре выяснилось, что ты незаменима.
С губ Люччи слетел вздох.
Как, должно быть, он мучается от того, что не сумел сдержаться и осуществить намерение просто полежать со мной в одной постели! — промчалось в ее голове. Вероятно, ощущение собственной беспомощности в этом вопросе для него унизительно. Ведь он уверен, что я изменила ему.
И все же она не удержалась от колкости.
— Мне жаль, что твои усилия пропали зря!
Арни до боли стиснул свободной рукой ее плечо.
— Не дразни меня! Ты не представляешь, чем были для меня все эти годы.
— Дорогой…
Но он прервал ее.
— Давай не будем разговаривать! — хрипло вырвалось у него. — Я хочу тебя…
И, не давая Люччи опомниться, он прильнул к ее губам в поцелуе настолько жадном, будто ему хотелось здесь и сейчас вобрать в себя эту женщину, чтобы больше уже никогда не разлучаться с ней. Вероятно, в глубине души он продолжал любить Люччи, хотя, наверное, не признавался в этом даже самому себе. Ложь, в которую он поверил, мешала ему это сделать.
Потом вдруг что‑то переменилось: Арни убрал руку, которой все это время ласкал Люччи между ног, и она поняла, что заветный момент настал. От осознания этого ее сладострастная дрожь усилилась. Арни столь искусно подвел ее к кульминации, что завершающей вспышки наслаждения она могла ожидать в любую минуту. Ему осталось лишь войти в нее.
Что он и сделал, властно раздвинув бедрами ноги Люччи. И как она ни ждала этого мгновения, все равно из ее груди вырвался вскрик.
На Арни он произвел такое впечатление, что он на секунду напряженно застыл, упершись локтями в постель, будто опасаясь не сдержаться в самый неподходящий момент, когда восхождение к кульминации только начиналось.
