— Она исчезла, — ответила Аннабет.
Паренек насупился.
— Как сорокафутовая статуя, стоявшая с центре Парфенона, могла просто исчезнуть?
— Хороший вопрос, — кивнула девушка. — Это одна из величайших загадок в истории. Некоторые полагают, что золотую статую переплавили или разрушили захватчики, ведь Афины не раз разграбляли. А кто-то считает, что статую похитили…
— Римляне, — закончил Джейсон. — По крайней мере, это одна из теорий, и она согласуется с легендой, которую я слышал в Лагере Юпитера. Чтобы сломить дух греков, римляне, захватив Афины, вывезли оттуда «Афину Парфенос» и спрятали в Риме, в каком-то подземном хранилище. Римские полубоги поклялись, что она больше никогда не увидит солнечного света. Они в буквальном смысле украли Афину, так что она больше не могла оставаться символом греческих войск. Она стала Минервой, намного более одомашненным божеством.
— И дети Афины до сих пор ищут эту статую, — подытожила Аннабет. — Большинство не знают о легенде, но в каждом поколении есть несколько избранных богиней. Им дается монета, как у меня, и они следуют за Меткой Афины… по некоему волшебному следу, ведущему к статуе… Они надеются найти место, в котором покоится «Афина Парфенос», и вернуть статую обратно.
Пайпер смотрела на Аннабет и Джейсона, а в душе удивлялась. Они говорили, как члены одной команды, без вражды и обвинений, а ведь они никогда по-настоящему друг другу не доверяли — это Пайпер могла утверждать наверняка, так как прекрасно знала их обоих. Но сейчас… если они спокойно обсуждают такую важную проблему, как сведение на нет греко-римской ненависти, то, возможно, у двух лагерей все еще есть надежда.
Судя по удивленному выражению его лица, Перси, очевидно, думал о том же.
— Так, если мы… то есть ты найдешь статую… что нам с ней делать? Мы хоть сдвинуть-то ее сможем?
— Не уверена, — призналась Аннабет. — Но если мы ее убережем, это могло бы объединить два лагеря. Я бы сумела исцелить мою мать от этой ненависти, разрывающей две ее сущности. А возможно… в статуе заключена некая сила, которая поможет нам победить гигантов.
Пайпер в благоговейном страхе уставилась на Аннабет, потому что начала понимать, какую огромную ответственность подруга на себя взваливает, да еще и должна со всем справиться в одиночку.
— Это могло бы все изменить, — сказала Пайпер. — Прекратилась бы тысячелетняя вражда, нашелся бы способ победить Гею. Но если мы не сможем тебе помочь…
Она не закончила, но вопрос словно повис в воздухе: «Возможно ли вообще разыскать эту статую?»
Аннабет выпрямилась. Пайпер знала, что в душе дочь Афины может умирать от ужаса, но прекрасно умеет это скрывать.
— Я должна преуспеть, — просто сказала Аннабет. — Риск того стоит.
Хейзел задумчиво накручивала на палец прядь волос.
— Мне не нравится, что ты собираешься рисковать своей жизнью в одиночку, но ты права. Мы видели, как подействовало на римский легион возвращение штандарта с золотым орлом. Если эта статуя — самый могущественный символ Афины из всех, когда-либо созданных…
— То может надавать кому-то по гигантской заднице, — подсказал Лео.
Хейзел сдвинула брови.
— Я бы выразилась по-другому, но, да.
— Если только… — Перси снова взял Аннабет за руку. — До сего момента это не удалось никому из детей Афины. Аннабет, что находится под статуей? Что ее охраняет? Что, если снова пауки?..
— «Победив тюрьмы плетенья, с болью вырвется на свет», — процитировал Фрэнк. — «Плетенья» означают паутину?
Лицо дочери Афины стало белым, как бумага. Пайпер подозревала, что Аннабет знает об ожидающем ее кошмаре… или, во всяком случае, почти уверена в своих догадках и теперь изо всех сил борется с паникой и ужасом.
— Давайте будем разбираться с этим, когда доберемся до Рима, — предложила Пайпер, добавив в голос капельку волшебного убеждения, чтобы снизить уровень всеобщей нервозности. — Все получится. Аннабет отметелит какую-нибудь здоровую задницу, вот увидите.
— Да уж, — поддержал Перси. — Я давным-давно усвоил, что нельзя становиться ей поперек дороги.
Аннабет посмотрела на них с благодарностью.
Судя по тому, что никто не доел свой завтрак, ребята все-таки чувствовали себя не в своей тарелке, однако Лео удалось их расшевелить. Он нажал какую-то кнопку, и из пасти Фестуса со свистом вырвалось облако пара, так что все подпрыгнули.
— Итак! — объявил паренек. — Славное вышло собрание для поднятия духа перед тем, как мы окажемся в Средиземноморье. Пожалуйста, доложите Верховному главнокомандующему Лео, каков будет наш невероятно развеселый список хозяйственных работ!
Пайпер с Джейсоном взялись прибраться на нижней палубе, поскольку после нападения чудовища там царил хаос. У них ушел почти целый день на то, чтобы навести порядок в лазарете и на складе, но Пайпер не возражала. Во-первых, ей, наконец, удалось провести время с Джейсоном. Во-вторых, после прошлой ночи и всех этих взрывов она прониклась невероятным уважением к греческому огню и совершенно не хотела, чтобы какая-нибудь вывалившаяся из ящика бутылочка перекатывалась по коридорам под покровом ночи.
Пока они разгребали конюшни, Пайпер думала о том, как Аннабет и Перси случайно заснули и проспали здесь всю ночь. Жаль, что Пайпер не может проговорить с Джейсоном всю ночь напролет: свернуться бы калачиком на полу и просто побыть рядом с ним. Почему им не пришло в голову так нарушить правила?
Но Джейсон не такой, он запрограммирован на поступки, достойные лидера, и хочет подавать хороший пример. Нарушать правила не в его натуре.
Несомненно, это-то Рейне в нем и нравилось. Пайпер это тоже нравилось… по большей части.
Однажды, когда они еще учились в «Школе джунглей», Пайпер призналась Джейсону, что по натуре она бунтарка: они тогда залезли ночью на крышу, чтобы посмотреть на метеоритный дождь, и тогда же впервые поцеловались.
К сожалению, то воспоминание оказалось мороком, порождением волшебного тумана, ложью, которую вложила ей в голову Гера. Сейчас они были вместе, но их отношения строились на иллюзии. Согласился бы настоящий Джейсон сбежать ночью из школы, если бы она такое предложила?
Она сгребала в кучи сено, а Джейсон чинил сломанную дверцу в одном из стойл. Стеклянный люк в полу мерцал зеленью — под ними простирался океан. Пайпер стала смотреть вниз, на игру света и тени, боясь увидеть морду какого-нибудь чудовища, решившего заглянуть внутрь, или водяных людоедов, о которых рассказывал ей дедушка, но увидела только косяки сельди, время от времени проплывавшие мимо.
Девушка смотрела, как Джейсон работает, и восхищалась тем, как легко он справляется с любым делом, будь то починка двери или промасливание седел. И дело не в силе его рук и ловкости пальцев (хотя это тоже прекрасно), но в том, как уверенно и радостно он за все брался. Просто делал то, что нужно, без единой жалобы, не теряя чувства юмора, а ведь он всю ночь не спал и весь день провел на ногах. Пайпер не могла винить Рейну за то, что она в него влюбилась. Когда дело доходило до работы и обязанностей, Джейсон проявлял себя римлянином до мозга костей.
