— Нет! — гордо объявила она, зная, что в этот момент
ответила бы так, даже если бы думала иначе. Она повернулась и пошла к двери, но
у самого порога оглянулась. — Элизабет Аштон все еще свободна, — сухо сообщила
девушка, — и я уверена, что ее приданым можно компенсировать все твои
неразумные траты. Тебе лучше попытаться придумать, как вернуть ее расположение
и поскорее завладеть деньгами!
— Замолчи! — вскинулся Пол. — Иначе я так и поступлю!
Уитни с силой хлопнула дверью, но лишь оказавшись в своей
спальне, дала волю слезам. Бросившись на кровать, она зарылась лицом в подушку
и долго оплакивала страшное крушение иллюзий, огромную утрату. Она скорбела по
себе, по своим пустым детским мечтам, по беззаветной преданности недостойному
человеку, по любви, которую все эти годы питала к Полу. Она обливалась слезами
еще и потому, что была готова погубить свою репутацию ради Пола, а он думал
лишь о матери и сестрах. И еще она рыдала от осознания собственной глупости.
Когда Кларисса вечером принесла ей поднос с ужином, глаза
Уитни распухли, а грудь болела. Она поела одна, охваченная смятением, не в
силах собраться с мыслями, взять себя в руки, но буря терзаний и мук уже
утихала. К полудню следующего дня Уитни больше не сердилась на Пола и, честно
говоря, даже испытывала нечто вроде угрызений совести. Она всегда представляла
его рыцарем в сверкающих латах, мужественным, романтичным и благородным, и не
его вина, что он не смог оправдать ее ожиданий. Уитни, сама того не подозревая,
лишь ухудшила его и без того тяжелое финансовое положение. Именно она пускалась
на всяческие уловки, чтобы заставить Пола сделать предложение, и этим невольно
побудила его потратить деньги, которых он не имел.
К концу дня, бесцельно бродя среди последних цветов в саду,
Уитни лихорадочно пыталась найти решение. Хватит размышлять над проблемами,
нужно переходить к действию!
Вскоре план был готов. Элизабет любит Пола, в этом Уитни
была уверена. Несомненно, можно как-то уговорить Элизабет простить Пола и
принять его ухаживания в том случае, если тот решит вернуться к ней.
Уитни поколебалась, запахивая на плечах шелковую шаль.
Учитывая смятенное состояние ее духа в эту минуту, она — последний человек на
этой земле, способный помочь кому-то восстановить романтические отношения.
Однако это ее долг, и, кроме того, она просто не может стоять в стороне и
надеяться, что судьба сама все расставит по местам.
С энергией, так долго дремавшей в ней, Уитни решила взять
дело в свои руки. Вернувшись в дом, она нацарапала записку Элизабет с просьбой
прийти, а потом долго вышагивала по спальне, гадая, не откажется ли та от
приглашения. Уитни всегда обуревали ревность и дух соперничества по отношению к
Элизабет, не говоря уже о многочисленных проделках, не всегда безобидных, так
что бедняжка, естественно, должна заподозрить неладное в этом внезапном
стремлении сблизиться.
Уитни была настолько убеждена, что Элизабет не захочет иметь
с ней никаких дел, что вздрогнула от неожиданности, когда с порога раздался ее
мягкий голос:
— Ты… ты просила меня прийти?
Ее голубые глаза нервно оглядели комнату. Девушка, казалось,
была готова сорваться с места и убежать.
Уитни изобразила ободряющую улыбку. — Да, и я просто
счастлива, что ты здесь. Могу я взять твои перчатки и шляпку?
Она протянула было руку, но Элизабет поспешно прижала обе
руки к тулье шляпки, пытаясь, очевидно, защитить ее от печальной участи. Уитни
припомнила еще одну шляпку Элизабет — прелестную игрушку с розовыми лентами,
которую когда-то похвалил Пол. Пять минут спустя шляпку обнаружили под
полозьями кресла-качалки, в котором сидела Уитни. Она поняла, что бывшая
соперница подумала о том же, и невольно покраснела при воспоминании об
отчаянном крике Элизабет.
— Я… предпочитаю остаться в шляпке, — пробормотала Элизабет.
— Я тебя не осуждаю, — вздохнула Уитни. В течение часа она
разливала чай и поддерживала светскую беседу, состоящую в основном из
банальностей, в попытке заставить Элизабет почувствовать себя более
непринужденно, однако та отвечала междометиями. Девушка пристроилась на самом
кончике стула и вовсе не собиралась сесть поудобнее, словно была готова
выпорхнуть из комнаты при первом же громком звуке.
Наконец Уитни перешла к делу.
— Элизабет, — начала она, понимая, как трудно исповедаться в
сделанных когда-то глупостях человеку, которого столько лет считала смертельным
врагом. — Я должна извиниться за ту величайшую боль, которую причинила тебе
недавно, как, впрочем, и за нее ужасные вещи, которые проделывала с тобой в
детстве. Это насчет Пола. Знаю, ты должна ненавидеть меня, и я тебя не осуждаю,
но хотела бы помочь.
— Помочь? — непонимающе повторила Элизабет.
— Помочь выйти замуж за Пола, — пояснила Уитни.
Элизабет широко раскрыла глаза.
— Нет… нет! Я не могу, — заикаясь, пробормотала она,
покраснев до корней волос.
— Ну конечно, можешь! — объявила Уитни, передавая ей блюдо с
маленькими пирожными. — Ты очень красива, и Пол всегда…
— Нет, — мягко возразила Элизабет, покачивая светлой
головкой. — Это ты красавица, а я всего-навсего могу считаться хорошенькой.
Решив во чтобы то ни стало заслужить доверие Элизабет, Уитни
не собиралась теперь уступить ей в великодушии.
— У тебя идеальные манеры, Элизабет. Ты всегда говоришь то,
что следует, и причем вовремя.
— Но это так скучно! — не сдавалась Элизабет, мило улыбаясь.
— А ты всегда высказываешь интересные и забавные вещи…
— Элизабет, — прервала ее Уитни, не в силах сдержать смех. —
Я всегда была совершенно невыносимой, а ты — самим совершенством.
— Вот видишь? Я бы поблагодарила тебя, но ты всегда так
необычно выражаешься! — Элизабет уселась поудобнее и весело хихикнула.
— О, больше никаких комплиментов, — предупредила Уитни,
бросив на нее смеющийся взгляд. — Меня все равно не превзойдешь, и мы проведем
целую ночь, восхищаясь друг другом.
— Я так счастлива за тебя и Пола, — мгновенно успокоившись,
сказала Элизабет и, заметив удивленный взгляд Уитни, пояснила:
— Все знают, что ваша помолвка держится в секрете, но,
поскольку все об этом говорят, думаю, ты не станешь возражать, если я скажу об
этом вслух.
— То есть как это все говорят? — хрипло выдавила Уитни. —
Кто еще знает?
— Ну… дай подумать… Мистер Олденберри, аптекарь, сказал
Маргарет и мне. Он утверждает, будто слышал это от горничной леди Юбенк,
которая, в свою очередь, слышала это от матери Пола. Думаю, все в городе уже
давно об этом знают.
