— И если это может облегчить тебе признание, скажу, что, по
моему глубокому убеждению, этот человек любит тебя. Может, эта столь очевидная
истина потешит твое тщеславие?
— Ошибаешься, тетя Энн, — упрямо пробормотала Уитни. — Он ни
разу не намекнул, что я ему небезразлична. Я просто собственность, которую он
приобрел, ничего больше. И не проси меня пресмыкаться перед ним, у меня и так
почти не осталось гордости, и я не собираюсь ею жертвовать ни для того, чтобы
смирить его гнев, ни для того, чтобы польстить самолюбию.
Элизабет Аштон каждый день появлялась в доме, чтобы
сообщить, как идут дела, но к концу третьего дня причин для торжества
по-прежнему не было. Кларисса и Уитни собирали вещи для поездки в Лондон, когда
Элизабет появилась в спальне с видом побежденного солдата, возвращающегося с
поля боя после проигранного сражения.
— Питер готов сделать предложение не больше, чем десять лет
назад! — объявила она, бросаясь в кресло.
Уитни сунула охапку белья в сундук и выпрямилась, в
недоумении глядя на подругу.
— Ты уверена?
— Совершенно, — глухо обронила Элизабет. — Я предложила
поужинать сегодня у меня наедине с ним, без родителей, и знаешь, что он
ответил? Сказал, что любит ужинать с моими родителями.
Девушка тяжело вздохнула.
— Что за идиот! — раздраженно взорвалась Уитни, начиная
медленно прохаживаться по комнате. — Ты, возможно, готова признать поражение,
но только не я! Подумать только, Питер Редферн! Этот болван боготворил тебя с
самого детства! По-видимому, его надо подтолкнуть, чтобы немедленно сделал
предложение.
Уитни небрежно отпихнула с дороги полный саквояж и рассеянно
оглядела вещи, разбросанные но комнате.
— Придумала! — вскрикнула она, оборачиваясь к Элизабет с
дерзким, опасным блеском в зеленых глазах, который запомнился девушке с давних
пор, и Элизабет в ужасе сжалась:
— Уитни, что бы ты ни задумала, не нужно делать этого!
— Ничего подобного! — торжествующе вскричала Уитни. — Мисс
Аштон, приглашаю вас поехать со мной в Лондон!
— Но я вовсе не хочу ехать в Лондон! — отчаянно
запротестовала Элизабет, — Мне нужен Питер!
— Прекрасно, и сегодня ты его получишь. Ну а теперь повторяй
за мной: «Да, я поеду с тобой в Лондон».
— Да, я поеду с тобой в Лондон, — послушно пробормотала
Элизабет. — Но мне не хочется.
— И ты совершенно права. Однако я только что пригласила
тебя, и ты приняла приглашение. Таким образом, предупредив Питера, что едешь со
мной, ты не солжешь. Объясни ему…
Решительно шагнув к сбитой с толку Элизабет, Уитни схватила
ее за руку и подтащила к бюро.
— Ну а теперь напиши Питеру и пригласи его сюда к ужину.
Скажи…
Уитни поколебалась, прижав к губам палец, и весело
хохотнула, восхищенная собственной изобретательностью.
— …скажи, что мы вместе задумали нечто необыкновенное. Это,
должно быть, приведет его в полное оцепенение.
— Питеру не понравится, что мы собираемся в Лондон, —
покачала головой Элизабет.
— Да он будет вне себя от ярости! — гордо согласилась Уитни.
— Хотя я уже стала взрослой и, можно сказать, исправилась, Питер все равно вечно
следит за мной, словно ожидает, что я в любую минуту выкину нечто
возмутительное.
Но тут робкая, покладистая Элизабет впервые в жизни
показала, что может быть упрямой.
— Если Питер не одобрит этой поездки, я ни за что не
соглашусь.
Уязвленная тем, что Элизабет не приняла столь блестящий
план, Уитни пояснила:
— Да ты и не поедешь. Неужели не поняла, что Питера возмутит
сама мысль о том, что мы можем куда-то отправиться вместе? Он не верит, что я
действительно изменилась. Все еще считает меня той же разбойницей, которая
вечно норовила попасть из рогатки в старую кобылу преподобного Снодграсса.
— Ты осмеливалась на такое?! — охнула Элизабет.
— На это и на множество всяких других вещей, о которых
прекрасно известно Питеру, — без малейшего раскаяния призналась Уитни. — Он
попытается отговорить тебя от этой затеи, но ты ответишь, что я настаиваю. В
этот момент появлюсь я, чтобы все подтвердить, и, когда Питер не сможет ни в
чем убедить ни тебя, ни меня, он сделает единственное, что ему останется.
— Что же именно? — удивилась Элизабет, заинтригованная, но
все еще сомневающаяся. Уитни воздела руки к небу:
— Попросит выйти за него замуж, конечно! Пожалуйста, прошу
тебя, поверь мне. — Уитни ободряюще сжала дрожавшую руку Элизабет. — Ничто не
может вырвать у мужчины предложения быстрее, чем боязнь неминуемой разлуки.
Подумай, как испугается Питер, вообразив, что ты собираешься его покинуть! И
ничто не делает мужчину таким храбрым и мужественным, как возможность спасти
невинную девушку от «неподходящей компании», в данном случае от особы, подобной
мне. Николя Дю Вилль почти не обращал на меня внимания, пока не увидел
соперника, причем, поверь, далеко не столь опасного покорителя сердец, как он
сам! Я от души забавлялась. Ну а теперь пиши скорее записку. Сегодня же вечером
Питер сделает предложение, вот увидишь.
Элизабет нерешительно согласилась, и записка была отослана к
Питеру с лакеем.
Три часа спустя, невзирая на протесты, Элизабет была
облачена в самый смелый из туалетов Уитни, который для этого случая был
укорочен на живую нитку, а ее золотистые локоны уложены в строгий узел. Все еще
сопротивляющуюся девушку подвели к зеркалу.
— Ну же, не бойся, — настаивала Уитни, — посмотри, как
прелестно ты выглядишь.
Элизабет застенчиво оглядела льнущие к стройным бедрам и
тонкой талии складки элегантного шелкового платья и в ужасе отшатнулась, увидев
обнаженные плечи. Руки поспешно взметнулись, чтобы прикрыть верхушки
белоснежных полушарий, видневшихся в вырезе корсажа.
— Не могу, — пробормотала она, краснея. Уитни закатила
глаза:
— Можешь, Элизабет. Во Франции такой наряд считался всего
лишь чуточку более дерзким, чем обычно.
С губ Элизабет невольно сорвался нервный смешок. Медленно
опустив руки, она прошептала:
— Как по-твоему, Питеру он понравится?
— Конечно, нет, — жизнерадостно объявила Уитни, — особенно
когда я заявлю, что, по моему мнению, ты чересчур скромно одеваешься и что,
когда мы окажемся в Лондоне, приложу все усилия, чтобы помочь тебе купить еще
несколько таких туалетов для балов и приемов, которые мы собираемся посетить.
