И тут глаза ее широко раскрылись, и девушка, подскочив, села
на постели его комнаты! Его комнаты!
Кто-то открыл дверь, и Уитни съежилась, прижимая к груди
шелковую простыню. Вошла рыжеволосая горничная небольшого роста, которую Уитни
видела вчера на балконе. Она внесла починенное платье и сорочку, которые
бережно повесила стул, и уже повернулась, чтобы выйти, но заметила жавшуюся к
подушке Уитни.
— Доброе утро, мисс, — поздоровалась горничная, подходя
ближе, и Уитни с горечью отметила, что та ничуть не удивилась, обнаружив голую
женщину в постели хозяина, очевидно, в этом не было ничего необычного. — Меня
зовут Мэри, — объяснила горничная с мягким ирландским акцентом, вручая Уитни
пеньюар. — Могу я помочь вам?
Униженная до глубины души Уитни оперлась о протянутую руку и
неловко спрыгнула на пол.
— Боже милосердный! — охнула Мэри, отступая. Взгляд служанки
был прикован к залитым кровью простыням, — Что он с вами сделал?
Уитни успела вовремя подавить приступ истерического смеха.
— Погубил меня! — выдавила она.
Мэри оцепенело уставилась на багровые пятна.
— Он ответит за это на Божьем суде! Господь не простит его
так просто. Подумать только, важный господин, герцог, его светлость, и так
обидеть девушку!
Она отвела глаза от постели и повела Уитни в соседнюю
комнату, к утопленной в полу мраморной ванне.
— Надеюсь, Бог не простит его, — всхлипнула Уитни, ступив в
теплую воду. — И прошу небо, чтобы он вечно горел в аду! Жаль, что у меня не
было ножа, иначе я вырвала бы его черное сердце!
Мэри попыталась было намылить ей спину, но Уитни взяла у нее
салфетку и начала тереть каждую часть тела, которой касался Клейтон. И
неожиданно ее рука застыла. Что за безумие заставило ее покорно усесться в
ванну, когда следовало бы давно одеться и попытаться найти способ сбежать?
Она вцепилась в запястье горничной и впилась в нее безумным,
умоляющим взглядом.
— Мне нужно скрыться, прежде чем он вернется, Мэри.
Пожалуйста, помогите мне! Вы не поверите, сколько боли он мне причинил, какие
ужасные вещи говорил! Если я останусь, он.. он снова сделает со мной это.
Девушка грустными голубыми глазами посмотрела на Уитни и
покачала головой.
— Его светлость не собирается входить сюда или удерживать
вас силой. Он сам велел мне ухаживать за вами. Лошадей уже запрягли, карета у
входа. Когда вы оденетесь, я сама сведу вас вниз.
Клейтон стоял у окна этажом выше, пытаясь в последний раз
увидеть потерянную любовь. Сказать последнее прости. Деревья гнулись и скрипели
на ветру, низко кланяясь Уитни, когда та вышла из дверей навстречу осеннему
дню, такому же мрачному и хмурому, как душа Клейтона. Складки платья
развевались, а ветер разметал волосы по плечам.
На нижней ступеньке крыльца Уитни на какое-то мгновение
остановилась, Клейтону показалось, что она вот-вот обернется и увидит его. Он
беспомощно протянул руку, словно желая скользнуть костяшками пальцев по гладкой
шелковистой коже. Но ладонь уперлась в холодное стекло. И словно почувствовав,
что за ней наблюдают, Уитни величественно подняла голову, гордо тряхнула
волосами и, не оглядываясь, ступила на подножку экипажа.
Клейтон стиснул кулак, и бокал с бренди, который он держал в
руке, разлетелся на мелкие осколки. Он непонимающе уставился на красные
ручейки, стекавшие с пальцев.
— Надеюсь, вы получите заражение крови, — удовлетворенно
предсказала стоявшая в дверях Мэри.
— К несчастью, вряд ли, — сухо ответил Клейтон.
Уитни скорчилась в углу кареты, терзаемая стыдом, горем и
гневом. Она вспомнила все омерзительные слова, которые он говорил, холодные,
отстраненные ласки, чужие руки, скользившие по ее телу, умело и против ее воли
возбуждающие в ней желание.
Боже, она желала себе смерти… нет, не себе, ему! Прошлая
ночь — всего лишь начало унизительного кошмара, который ей теперь придется
терпеть всю жизнь. Майкл Арчибалд, несомненно, будет настаивать на том, чтобы
Эмили отослала ее домой, поскольку никогда не позволит женщине, чья добродетель
весьма сомнительна, общаться со своей женой. Даже если Уитни сумеет убедить
его, что ее силой заставили провести ночь с Клейтоном, ее репутация все равно
запятнана. Светское общество отвергнет ее — она больше недостойна уважения
порядочных людей.
Пытаясь побороть подкатившую тошноту, Уитни откинула голову
на сиденье. Она должна, непременно должна придумать, как объяснить Арчибалдам,
где провела ночь, найти подходящий предлог, чтобы избежать разоблачения. Иначе
ее просто изгонят отовсюду: из дома подруги и из круга друзей.
Прошел почти час, прежде чем Уитни смогла сочинить
подходящую историю, которую можно будет рассказать Майклу и Эмили, — к
сожалению, она звучала не слишком правдоподобно, но, если они не начнут терзать
Уитни расспросами, возможно, все обойдется. Теперь она чуть меньше боялась, но
чувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной. На свете не было человека, к
которому она могла бы обратиться за пониманием или утешением.
Уитни могла написать тете Энн, гостившей в Линкольншире у
кузины, и попросить приехать в Лондон. Но что может сделать тетя Энн, кроме как
потребовать, чтобы Клейтон немедленно женился на ней? Какое жестокое наказание,
саркастически фыркнула девушка. Он получит именно то, чего всегда добивался, а
ей суждено провести жизнь с человеком, которого она будет ненавидеть, пока
жива. Если же Уитни откажется выйти замуж за Клейтона, тетя Энн, естественно,
обратится за советом к дяде Эдварду. Тот, узнав, что натворил Клейтон,
вероятнее всего, потребует сатисфакции, а это означает дуэль, которой нельзя допустить.
Прежде всего дуэли запрещены, но, самое главное, Уитни была твердо убеждена,
что этот ублюдок, не задумываясь, убьет дядю.
Есть еще один выход — дядя Эдвард может обратиться в суд, но
публичный скандал навеки погубит Уитни.
Одна. Совсем одна и вынуждена в одиночестве сносить боль,
позор и обиду, не имея средств и сил отомстить этому дьяволу! Но она что-нибудь
обязательно придумает! В следующий раз, когда он появится, нужно быть готовой.
В следующий раз?
Руки Уитни повлажнели, на лбу выступил пот. Она умрет, если
он хотя бы еще раз приблизится к ней! А если попытается заговорить, если
коснется, она закричит и не сможет замолчать.
Казалось, все слуги в хозяйстве Арчибалдов маячили в холле,
наблюдая с тайным осуждением, как Уитни входит в дом. Она храбро, с высоко
поднятой головой прошла мимо дворецкого, трех лакеев и полудюжины горничных,
но, закрыв за собой дверь спальни, прислонилась к двери, дрожа, как в ознобе.
Минуту спустя появилась Кларисса, взъерошенная, как дикобраз, и начала раздраженно
стучать ящиками комода, бормоча себе под нос что-то насчет «бесстыдных
распутниц»и «позора семьи».
