Но Эмили решительно подтолкнула подругу в направлении
ванной.
— Это весьма обнадеживает. По крайней мере он хотя бы что-то
к тебе испытывает.
Она вышла и вернулась в ту минуту, когда Уитни заканчивала
одеваться.
— Как я выгляжу? — нерешительно спросила девушка, медленно
поворачиваясь перед Эмили.
Сегодня она надела наряд из бархата цвета аквамарина, с
длинными рукавами и квадратным вырезом. Тяжелые темно-рыжие волосы, сверкавшие
в пламени свечи, были убраны со лба, уложены короной и скреплены застежкой из
аквамаринов и бриллиантов так, что часть локонов спадала до талии естественными
волнами, подвитыми на концах. Роскошный туалет выглядел соблазнительным и в то
же время скромным; прическа подчеркивала скульптурные черты слегка
порозовевшего лица.
— Ты похожа на прекрасную деву в древнем храме, которую
вот-вот должны принести в жертву кровожадным богам, — торжественно
провозгласила Эмили.
— Хочешь сказать, что у меня испуганный вид?
— Панический. — Эмили сжала холодные влажные руки Уитни в
своих теплых ладонях. — Ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас, но этого
недостаточно. Я знаю человека, с которым тебе придется встретиться, и поверь,
на него нисколько не подействует появление робкой, запуганной молодой женщины,
которую он к тому же до сих пор видеть спокойно не может. Он любил тебя за силу
духа и мужество. И если ты предстанешь перед ним в образе воплощенного
покорства и застенчивости, значит, ты не та, кого он любил, и неминуемо
потерпишь неудачу. Клеймор позволит тебе объясниться и попросить прощения, но в
ответ поблагодарит и распрощается. Сделай что-нибудь: спорь, вызови его гнев,
если необходимо, только забудь о страхе! Стань той девушкой, к которой Клейтон
воспылал страстью, улыбайся, флиртуй, хоть дерись, но, пожалуйста, никакого смирения!
— Теперь я знаю, что испытывала бедняжка Элизабет, когда я
подбила ее выступить против Питера, — то ли вздохнула, то ли рассмеялась Уитни.
Но подбородок сам собой приподнялся, и она стала прежней — гордой и
величественной.
Эмили проводила ее до кареты Майкла, и Уитни крепко обняла
подругу на прощание.
— Что бы ни случилось, никогда не забуду, как ты сражалась
за меня.
Кони тронули, унося немного успокоившуюся Уитни и оставив
позади трясущуюся от волнения Эмили.
Проведя час в пути, Уитни почувствовала, что постепенно
начинает терять самообладание, и попыталась взять себя в руки, представляя их
встречу. Откроет Клейтон дверь сам или прикажет дворецкому провести ее в
кабинет? Заставит ли Уитни ждать или ворвется в комнату и угрожающе нависнет над
ней с холодным, замкнутым лицом, дожидаясь, пока она закончит говорить, чтобы
немедленно выбросить ее вон? Как он будет одет? Наверное, в домашнюю куртку,
подумала Уитни с упавшим сердцем, оглядывая свой роскошный наряд, за который
заплатил Клейтон.
Она снова одернула себя и с твердой решимостью постаралась
забыть о несоответствии их одежды и снова сосредоточиться на подробностях
встречи. Будет ли Клейтон рассерженным или просто безразличным? О Господи,
пусть уж лучше он придет в бешенство, пусть набросится на нее, наговорит
ужасных вещей, только не обращается с ней холодно и вежливо, иначе это будет
означать, что она ему совершенно безразлична.
Ужасное предчувствие неудачи охватило девушку. Будь Клейтон
все еще неравнодушен к ней, никогда не стал бы хладнокровно дожидаться, пока
она приедет, и по крайней мере послал бы сухую записку, сообщавшую, что он
будет ее ждать.
Экипаж резко повернул и остановился перед гигантскими
железными воротами.
— Он велел не пускать меня! — панически охнула Уитни, но в
этот момент привратник, одетый в темно-красную ливрею, отделанную золотым
позументом, вышел из сторожки и о чем-то заговорил с кучером Арчибалдов.
Уитни облегченно вздохнула, когда привратник позволил им
проехать и лошади пустились вскачь по широкой ухоженной дороге. По обе стороны
проплывали бесчисленные газоны и огромные парки, усаженные деревьями, с которых
уже облетела листва. Живописный пейзаж простирался насколько хватало глаз.
Копыта прогромыхали по мосту, перекинутому через глубокий
ручей, и наконец вдали показался великолепный дом со сверкающими стеклами
бесчисленных окон и изящными балкончиками. Центральное здание поднималось на
три этажа, и гигантские крылья отходили с обеих сторон, служа обрамлением
террасному внутреннему двору размером с лондонский парк.
В прошлый раз Уитни была так убита горем, что почти не
обратила внимание на дом. Даже сейчас она откинулась на сиденье и тоскливо зажмурилась,
отгоняя воспоминания. Это она назвала его жилище «убогим» или сам Клейтон? Да
ее собственный дом целиком поместится в одном-единственном крыле этого, и еще
останется место для четырех таких же.
Уитни внезапно показалось, что она едет на встречу с
незнакомцем; этим дворцом не мог владеть тот самый беззаботно-веселый человек,
который участвовал с ней в скачках и учил играть в карты.
Короткий ноябрьский день подходил к концу — с каждой минутой
небо все больше темнело, и окна здания зажглись десятками огней. Карета
остановилась, кучер спрыгнул и опустил подножку для Уитни.
Удобно устроившийся в белом с золотом салоне Стивен отвел
глаза от встревоженного лица матери и начал с рассеянным восхищением
рассматривать мебель восемнадцатого века, обитую белым шелком и золотой парчой.
Великолепный эксминстерский ковер покрывал весь пол, а стены были обтянуты
белым шелком. Повсюду висели картины Рубенса, Рейнольдса и Тициана в роскошных
позолоченных рамах.
Дворецкий открыл входную дверь как раз в тот момент, когда
Стивен с радостной улыбкой вышел в вестибюль, готовясь приветствовать брата и
Ванессу Стенфилд, но тут же удивленно замер при виде смутно знакомой прелестной
девушки, завернутой в голубовато-зеленый плащ, подбитый белым горностаем. Когда
она откинула капюшон, сердце Стивена подпрыгнуло от неожиданности. Он узнал
гостью.
— Меня зовут мисс Стоун, — сообщила она дворецкому мягким
музыкальным голосом. — Его светлость, кажется, ждет меня.
В этот момент Стивен вспомнил о несвязных пьяных откровениях
брата, пытаясь сообразить, действительно ли Клей собрался привезти домой жену
или всего лишь невесту, взвесил все доводы за и против вмешательства в личную
жизнь брата и, повинуясь какому-то безумному порыву, принял решение.
Поспешно выступив вперед, чтобы не дать дворецкому объявить
об отсутствии хозяина, Стивен одарил девушку одной из самых своих обаятельных
улыбок и сказал:
— Мой брат должен приехать с минуты на минуту, мисс Стоун.
Не хотите ли войти и подождать его?
На лице красавицы промелькнули два противоречивых, можно
сказать, взаимоисключающих выражения — облегчение и разочарование.
