Когда взрыв хохота немного улегся, он серьезно добавил:
— И для меня он ценнее всего.
Когда музыканты заиграли первый вальс, Клейтон повел жену в
центр залы и, обняв, закружил в такт музыке. Гости завороженно смотрели на
прекрасную пару. Раздались аплодисменты. Вскоре к новобрачным присоединились
другие танцующие.
Клейтон остро ощущал почти неуловимый аромат ее духов и
думал о завтрашней ночи, о многих полных страсти ночах, которые им предстоят,
когда он по-настоящему сделает Уитни своей, и кровь загорелась жарким пламенем.
Ему пришлось силой заставить себя думать о посторонних вещах, и, хотя он
пытался сосредоточиться на чем-то другом, уже через десять секунд мысленно
раздевал Уитни, целовал и ласкал каждую клеточку обнаженного тела руками и
ртом, пока она не обезумеет от желания.
На следующий танец новобрачную пригласил отец, а Клейтон
танцевал с матерью, и так продолжалось целую вечность. Уже далеко за полночь
молодые супруги наконец отказались от танцев и рука об руку, смеясь и болтая с
гостями, гуляли по зале.
Уитни искренне веселилась, и Клейтон не спешил увести
невесту, поскольку не ожидал от сегодняшней ночи ничего хорошего, кроме
тревожного сна в одинокой постели. Но тут вдруг Клейтона осенило: гости ждут,
когда новобрачные удалятся. Подозрение подтвердил лорд Ратерфорд, смеясь,
объяснивший жениху:
— Господи, дружище, если собираешься незаметно скрыться, мог
сделать это два часа назад. Клейтон подошел к Уитни.
— Сожалею, что приходится положить конец нашему вечеру,
малышка, но, если мы немедленно не отправимся наверх, гости начнут сплетничать.
Давай попрощаемся с твоими дядей и тетей, — уговаривал он, хотя сам не слишком
хотел уходить — его вообще крайне задевало, что его собственные проклятые гости
вынуждают его покинуть собственный проклятый бал в собственном проклятом доме!
Подумать только!
Но Клейтон тут же поймал себя на том, что подобные мысли
абсурдны для жениха в брачную ночь, тем более что жених он сам. Он широко
улыбнулся и потряс головой, пораженный тем, до чего могут довести человека
переживания, связанные со свадьбой…
К несчастью, Клейтон все еще улыбался, когда Уитни желала
сэру Эдварду доброй ночи, и сей джентльмен, приняв веселость Клейтона за
похотливую ухмылку, почувствовал себя обязанным сурово нахмуриться. Клейтон
оцепенел от столь незаслуженного, хотя и молчаливого упрека и коротко бросил:
— Увидимся за завтраком, — хотя ранее собирался тепло
распрощаться с лордом Джилбертом.
Новобрачные в молчании пересекли длинный холл, направляясь к
западному крылу. С каждым шагом напряжение все больше овладевало Уитни, и,
когда они добрались до лестницы, она уже еле волочила ноги. Клейтон, однако,
мучился собственными проблемами: куда отвести Уитни? В его или в ее покои? По
всему дому сновали слуги, и он не хотел, чтобы среди них пошли сплетни
относительно того, что муж и жена в первую же ночь спали в разных постелях.
Он только решил отвести Уитни в ее спальню, как на лестнице
показались два лакея, и Клейтон, чувствуя себя вором в собственном доме,
поспешно изменил направление, открыл дверь своих комнат и уже направился в
спальню, прежде чем сообразил, что Уитни, словно парализованная ужасом, застыла
на пороге, оглядывая знакомую комнату, где он так безжалостно срывал с нее
одежду.
— Пойдем, дорогая, — сказал Клейтон, поспешно оглядываясь и
почти насильно увлекая Уитни за собой. — Тебе нечего бояться: здесь нет ни
одного безумца, который намеревается силой взять тебя.
Уитни тряхнула головой, словно пытаясь отрешиться от
неотвязных воспоминаний, и переступила порог. Облегченно вздохнув, Клейтон
закрыл дверь и повел Уитни к длинному дивану с зеленой обивкой, стоявшему под
прямым углом к камину, напротив кресла, в котором он сидел в ту зловещую ночь.
Он уже хотел сесть рядом, но при одном взгляде на чарующее лицо передумал и
решил устроиться в кресле.
Сегодня им не стоит спать каждому в своей комнате, решил он,
иначе слуги не преминут заметить, что обе постели разостланы. Придется Уитни
лечь в его постель, а он проведет ночь на диване.
Клейтон взглянул на жену. Она упорно смотрела в огонь, боясь
повернуть голову и увидеть огромную кровать. До Клейтона только сейчас дошло,
что она, должно быть, гадает, почему он привел ее в свою спальню, если
действительно решил сдержать обещание.
— Тебе придется спать здесь, малышка, иначе слуги начнут
судачить. Я лягу на диване.
Уитни впервые за все это время рассеянно улыбнулась, словно
думая о чем-то ином.
— Хочешь поговорить? — после нескольких мгновений неловкого
молчания предложил Клейтон.
— Да, — с готовностью согласилась она.
— О чем, дорогая?
— Э-э-э… о чем угодно.
Клейтон ломал голову, пытаясь придумать какую-нибудь
интересующую обоих тему, но мысли путались от волнения, вызванного ее
присутствием.
— Погода сегодня была просто чудесной, — наконец изрек он и
мог бы поклясться, что Уитни едва удерживается от смеха… или это только игра
отблесков огня на ее лице? — По крайней мере дождя не было, — добавил он,
чувствуя себя последним идиотом. — Впрочем, даже если бы и шел, какая разница?
Все равно этот день был самым лучшим, самым прекрасным в моей жизни.
Боже! Хоть бы она не смотрела на него своими чудесными,
сияющими изумрудным светом глазами! Не сегодня!
В двери их покоев тихо постучали.
— Кто, черт возьми…
— Наверное, Кларисса, — спохватилась Уитни, поднимаясь и
отыскивая взглядом смежную дверь, ведущую в ее спальню.
Клейтон встал на пороге и раздраженно уставился На
камердинера.
— Добрый вечер, ваша светлость, — приветствовал тот, по
привычке входя в комнату.
Черт возьми! Клейтон совершенно забыл о горничной и
камердинере! По крайней мере в его возбужденном состоянии было бы лучше, если
бы они вообще спали сегодня в одежде!
Мысленно проклиная всех слуг на свете, Клейтон проводил
Уитни до смежной двери, а сам повернулся и устремился в кабинет, примыкающий к
спальне, уже забыв о присутствии лакея.
Глядя на ряды полок с книгами, он пытался выбрать что-нибудь
почитать. Господи Боже, читать! В брачную ночь! После восьми недель едва
сдерживаемой страсти, страсти взаимной, она все еще насмерть перепугана! И
какое безумие овладело им, когда он давал это обещание?
Как только Клейтон потянулся к книге, Армстронг, ступая
почти неслышно, появился в кабинете.
— Могу я помочь вам, ваша светлость? — спросил он.
