— Он намеревался просить моей руки.
Лицо герцога побелело от бешенств.
— Идиотка! Дура безмозглая! Что ты наделала! Как допустила
до такого?!
— Не знаю…это так неожиданно…
— Неожиданно!!! — прогремел он, но, по-видимому, вспомнив о
слугах, немедленно понизил голос до яростного шипения:— Будь ты проклята!
Неужели не понимаешь, что натворила? И что ты ему ответила?
— Правду. Сказала, что уже обручена с Гленгармоном.
— И это все?
— Нет. Объяснила, что должна выйти за маркиза лишь потому,
что ты давно мечтал присоединить его земли к своим и моя обязанность
повиноваться твоим желаниям.
— И как он это воспринял?
— Ужасно расстроился. Папа, пожалуйста, поверь, я никогда не
думала, что чувства Стивена так глубоки. Правда, последнее время
распространились всякие слухи и предположения, но я попросту не обращала на них
внимания.
— Господи Боже, что за несчастье! Ты поставила меня в
безвыходное положение, при котором придется отказать Стивену Уэстморленду и
смертельно оскорбить не только его, но и все семейство!
Рассеянно взъерошив волосы, герцог долго метался по комнате,
прежде чем объявить:
— Есть только один выход! Ты немедленно выйдешь замуж за
Гленгармона! Утром он может получить специальное разрешение, и вы сразу же
обвенчаетесь.
Эмили подняла глаза на отца, но туту же отвернулась и
уставилась в огонь.
— Хорошо, папа, — покорно пробормотала она.
Глава 41
Насмерть перепуганный Клейтон мерил шагами вестибюль. Такого
ужаса он не испытывал даже вчера, когда Уитни, зацепившись за край ковра,
покатилась со ступенек. И теперь он изнемогал от страха, не сводя глаз с двери
у верхней лестничной площадки. За этой дверью мучилась его жена, пытаясь дать
жизнь их ребенку двумя месяцами раньше положенного срока. И теперь судьба
матери и младенца зависела от Господа и искусства Хью Уиткома.
За последние двадцать четыре часа мнение Клейтона о Хью с
каждой минутой становилось все ниже. Прибыв накануне, он осмотрел Уитни и
твердо уверил мужа, что и мать и дитя в полной безопасности. Только сегодня
утром он подтвердил свой первоначальный диагноз.
— Нет никаких признаков того, что малыш просится на свет
из-за несчастного падения, — твердил он Клейтону и остальным домочадцам, — но я
на всякий случай останусь до вечера, присмотреть за герцогиней.
К тому времени Клейтон, лишившийся всякого присутствия духа,
опустился до того, что стал угрожать доктору:
— Если существует хоть малейшая возможность преждевременных
родов, следующие два месяца вы просидите здесь, и попробуйте только сделать шаг
за ворота!
Склонив голову набок, Хью Уитком рассматривал герцога с тем
веселым сочувствием, которое неизменно питал к мужчинам, которым предстояло
впервые стать отцами.
— Позвольте осведомиться, из чистого любопытства,
разумеется, какими средствами вы собираетесь меня здесь удерживать?
— Поверьте, это не составит ни малейшего труда! — отрезал
Клейтон.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Хью. — Мне просто интересно.
Видите ли, когда ваша матушка, за месяц до вашего рождения, серьезно
простудилась, то, насколько я припоминаю, тогдашний герцог угрожал заточить
меня в подземелье Клеймора. Или то был граф Саттон? Нет…граф всего лишь отослал
мой экипаж домой и не позволил мне воспользоваться своим.
Но улыбка мгновенно сползла с лица доктора, когда из комнаты
вылетела горничная Уитни и, перегнувшись через перила, закричала:
— У леди начались боли, мистер Уитком!
С тех пор прошло несколько часов, но за все это время
Клейтону позволили увидеть Уитни лишь дважды, и то на несколько минут.
Бедняжка, лежавшая на огромной кровати, выглядела такой маленькой, бледной и
хрупкой, но в перерыве между схватками храбро улыбалась мужу и даже попросила
его посидеть рядом.
— Я люблю тебя и обязательно подарю чудесного красивого
ребенка, только нужно немного подождать, — обещала она Клейтону, скрывая страх
за ободряющими словами.
Клейтону сразу стало легче, до той минуты, когда тело жены
выгнулось от невыносимой муки.
— Тебе лучше уйти, — выдавила она, закусив губу до крови.
Клейтон сорвал беспомощную ярость на Уиткоме:
— Черт побери, неужели вы ничего не можете сделать?
— Могу, и первым делом выгоню вашу светлость отсюда, чтобы
ей не пришлось тревожиться еще и за вас.
Через час Клейтон вновь потребовал пустить его к жене, и
хотя врач попытался задержать его у двери, Уитни слабым голосом попросила мужа
войти. Она еще больше побледнела, на лбу выступили крупные капли пота. Клейтон
опустился на колени, пригладил ее волосы и глухо выговорил:
— Больше я такого не допущу. Никогда. Не позволю, чтобы это
снова случилось с тобой.
Прежде чем Уитни успела ответить, по ее телу вновь прошла
судорога боли, и Клейтон, вскочив, схватил ее в объятия и принялся укачивать,
как ребенка.
— Прости меня, — хрипло прошептал он, смаргивая слезы.
Но тут его снова выставили за дверь и больше не впускали.
Правда, время от времени Уитком появлялся, чтобы утешить расстроенное семейство
и дать очередной лживый прогноз о скором появлении младенца. Но Клейтон уже
ничему не верил.
С трудом оторвав взгляд от двери, он посмотрел на часы.
Начало десятого. В отчаянии он побрел в гостиную, где как на иголках сидели
мать и Стивен в компании лорда и леди Джилберт.
— Уитком — невежественный осел! — с порога рявкнул он. —
Немедленно посылаю за повитухой…нет, за двумя!
Леди Джилберт вымученно улыбнулась.
— Уверенна, что малыш вот-вот родится. И все будет хорошо, —
заверила она, хотя, по мнению Клейтона, сама была до смерти перепугана.
Лорд Джилберт подтвердил предсказания жены энергичным кивком
и услужливо поддакнул:
— С минуты на минуту. И не о чем беспокоиться. Не она
первая, не она последняя.
По мнению Клейтона, лорд Джилберт паниковал куда сильнее
жены.
Стивен отнял ладони от лица и в немом отчаянии уставился на
Клейтона. Очевидно, слишком уважал старшего брата, чтобы лгать ему в лицо.
Вдовствующая герцогиня встала и подошла к сыну:
