— Плевать! Сейчас главное вытащить Лизку! С остальным потом разберемся.
— А ты? — после паузы тихо спросил Вячеслав. — Как же ты? Твой барон?
Виктория отмахнулась, будто Вячеслав мог видеть этот жест.
— Забудь о бароне. Я во всем ему призналась, — Виктория печально усмехнулась: — Сама себе поражаюсь. Час назад я собственными руками разрушила свою жизнь и считаю, что поступила правильно. Ты можешь в это поверить?
— Могу, — ответил Вячеслав, и Виктория улыбнулась.
— Так что, Славка, иди к Лизе, к ментам, или к кому там надо идти, и говори, что есть алиби, а свидетель скоро приедет. Я вылечу первым рейсом.
— Спасибо… Спасибо, что ты делаешь это для нее…
— Нет, Слава, я делаю это для нас обоих.
В гостинице Виктория заказала билеты и поднялась в номер, собирать вещи.
Закончив разговор с Викторией, Вячеслав собирался ворваться в отделение и выплюнуть в лицо Широкову, чтобы он катился ко всем чертям! Но едва Вячеслав подошел к крыльцу, дверь открылась, и вышла Лиза.
— Слава…, — Лиза сбежала по ступенькам и повисла у него на шее. — Слава…
Вячеслав сжал Лизу в объятиях, принялся целовать ее, спрашивать:
— С тобой все в порядке? Все нормально? Что они говорили? — Лиза пыталась освободиться из его рук, чтобы ответить, но Вячеслав вел себя как сумасшедший.
— Слава! Отпусти! — вскрикнула Лиза и добавила, виновато: — Мне больно…
— Виктория, здравствуй… Хотя здоровались уже, — подал голос смущенный Борис Львович. — Вас оправдали?
В конце концов, Вячеслав взял себя в руки и освободил Лизу из тисков чрезмерной радости.
— Нет, отпустили на подписку. Взяли слово, чтобы я никуда не уезжала.
— Понятно, — прорычал Вячеслав. — Сволочи! Но теперь это неважно. У тебя есть алиби!
— Алиби? — в один голос воскликнули Лиза и Борис Львович.
Только в этот момент Вячеслав понял, что проговорился при постороннем человеке. Еще неизвестно как развернуться события, а потому рано посвящать посторонних в тайну двойных имен.
— Простите, Борис Львович, — извинился перед ним Вячеслав, — но пока я не могу сказать вам правду. Прошу, не принимайте на свой счет! Вначале я должен обсудить алиби с… Викой.
Если Борис Львович и обиделся, то виду не показал. Он развел руками и улыбнулся:
— Понимаю! Таки вам надо обдумать защиту!
Вячеслав с облегчением выдохнул.
— Спасибо, Борис Львович. Вика, давай отойдем, надо поговорить…
Они зашли за угол, и Вячеслав взахлеб начал пересказывать Лизе о найденном алиби. Однако по мере того, как он говорил, Лиза мрачнела все больше.
— Что-то не так? — спросил Вячеслав. — Мы тебя оправдаем!
— Нет, — твердо ответила Лиза.
— Что значит «нет»? Лиза…
— Меня зовут Виктория, — твердо сказала Лиза. — Виктория Громова. И у меня есть маленький сын. Слава, я назвала его сыном! Он называет меня мамой! Неужели ты думаешь, что я предам сына ради того, чтобы оправдать себя?
Вячеслав замотал головой, будто прогонял ее слова прочь.
— Никто не просит тебя предавать!
— А что это будет? — спокойно и уверенно продолжала Лиза. — Сам подумай. Сначала одна женщина называет Сеню сыном, потом отказывается от него, появляется другая… Что будет чувствовать Сеня? Я не позволю вам наплевать ему в душу. Я — детдомовка. Я знаю детей, от которых вначале отказались родные, а потом приемные родители. Знаешь, что с ними после этого было? Что они пережили? Это мясорубка, Слава! Я не позволю вам засунуть в эту мясорубку Сенину душу! Не позволю!
— Но, — Вячеслав растерялся, — но… для него вы просто поменяетесь!
— Ты сам понял что сказал? Это уже невозможно! Пока никто не знал нашей тайны, мы могли подменять друг друга, но если правду узнают все… Слав, ты действительно не понимаешь? Или думаешь, что семилетний ребенок слепой и глухой? Даже если ему солжем мы, всегда найдутся доброходы, которые расскажут правду!
— Лиза! Но тебя могут осудить! Вдруг мы не сможет доказать твою невиновность без алиби!
— Значит — я отсижу.
Вячеслав сделал шаг назад. Он смотрел на Лизу, как на диковинку, странную зверушку, инопланетянина. Что она говорит? Она хоть понимает, на что обрекает себя?!
— Лучше быть матерью-воровкой?
Лиза усмехнулась.
— Лучше. Поверь. Если мать любит сына, а сын любит мать, то им все равно, какие ярлыки на них навешивают. Потому что они знают, что нужны друг другу. А главное — знают, что они друг друга никогда не предадут.
— Ты хоть представляешь, какую ношу на себя взваливаешь? — тихо, дрогнувшим голосом спросил Вячеслав.
Лиза расстегнула верхнюю пуговку на кофте и достала висевший на ее шее крест.
— Смотри, этот крест дала мне Вика в Москве. Временно, чтобы я смогла обмануть тетушку. В тот момент моя подруга Катя сказала: «Надев чужой крест — принимаешь чужую судьбу». Я не поверила ей, ругалась, — Лиза усмехнулась, — но Катя оказалась права. Теперь это моя судьба. Это мой крест, и мне его нести! — Лиза помолчала, а потом добавила, устало: — Скажи Вике, чтобы она не приезжала. Я буду все отрицать. У нее теперь другая судьба, и я желаю ей удачи…
Часть 4
Родная кровь
Перелет казался бесконечным. Сначала Виктории пришлось лететь из Дрездена в Москву. Едва самолет коснулся взлетной полосы аэропорта Внуково, Виктория, не дожидаясь разрешения пользоваться сотовой связью, набрала номер Глена.
— Гришка, привет! Я в Москве!
— Наконец-то, лапусик! Я испереживался! Почему не отвечала на мои звонки? Вчера я звонил весь день.
— Прости, тут такое закрутилось…
— Что?
— Гришь, не по телефону и не сейчас. Я еще в самолете, во Внуково. Скажи, ты мне настоящий друг?
— Еще спрашиваешь?! — возмутился Глен.
— Тогда выполни мою просьбу. У меня нет друзей в Питере, у кого я смогла бы одолжить машину. Через час я вылетаю из Внуково в Питер, и там у меня уже не будет времени искать машину на прокат. Мне она нужна срочно! Уже в Пулково! Гришь, это вопрос жизни и смерти!
— Господи, — ахнул Глен, — ты меня пугаешь…
— Потом, пугаться будем потом! Сможешь договориться о машине?
Глен ответил после небольшой паузы:
— Могу попросить у Володи… Он завис в Питере на съемках сериала…
— Гриша! Гленчик! Солнышко! Договорись! Очень надо!
Глен помолчал, а потом сказал:
— Я за тебя боюсь. Не знаю, что там у тебя стряслось, лапусик, но добром это не кончится…
