— Мисс Стоун пожаловалась мне, что здесь ужасно жарко и что
она была бы очень рада немного постоять на балконе.
Клейтон Уэстленд мельком взглянул в сторону балкона, и Уитни
заметила, как его лениво улыбающееся лицо в мгновение ока превратилось в маску
иронического удивления.
— О, в этом я совершенно уверен, — .саркастически бросил он
и, не слишком галантно взяв ее за локоть, осведомился:
— Ну что же, пойдемте, мисс Стоун?
Уитни позволила ему провести себя через толпы болтающих,
смеющихся, танцующих гостей и мимо столов, накрытых для ужина а-ля фуршет.
Девушка была так погружена в мысли о Поле, что не заметила,
как Клейтон подвел ее к высоким стеклянным дверям, находившимся под прямым
углом к тем, через которые прошли Пол и Элизабет. Уитни слишком поздно поняла,
что таким образом они окажутся совершенно одни и, следовательно, Пол их не
увидит.
— Куда мы идем? — поспешно спросила она, пытаясь отступить.
— Как видите, мы уже почти на балконе, — холодно сообщил
спутник и, еще сильнее стиснув ее локоть, свободной рукой повернул ручку двери,
вывел Уитни наружу и закрыл стеклянные створки. Потом, не говоря ни слова,
отпустил девушку, подошел к каменной балюстраде и, опершись на нее бедром,
начал молча рассматривать свою даму.
Уитни стояла, боясь шевельнуться, сгорая от стыда, потому
что план леди Юбенк провалился, потому что позволила себе участвовать в нем, и
все-таки исполненная решимости довести его до конца, если возможно.
— Наверное, нам стоило бы перейти на другую сторону? —
предложила она.
— Наверное, но мы этого не сделаем, — отрезал Клейтон.
Он уже успел сообразить, что его используют в качестве
подсадной утки, и с каждой секундой все больше раздражался и терял терпение.
Уитни выглядела юной стройной богиней — соблазнительницей, сверкающей серебром
в лунном свете каждый раз, когда ветерок развевал складки ее наряда. И она
принадлежит ему, черт возьми! Он даже заплатил за туалет, который сейчас на
ней!
Наконец его осенила идея. Перегнувшись через перила, он
заглянул за угол, удостоверился, что Севарин и Элизабет Аштон по-прежнему стоят
у балюстрады, и вновь обернулся к прекрасной спутнице, нервно теребившей
темно-синий шифон платья.
— Ну, мисс Стоун, — осведомился он, повысив голос так, чтобы
его услышали на другом конце .балкона.
Уитни даже вздрогнула от неожиданности.
— Что именно вам угодно? — пробормотала она, шагнув вперед в
надежде заглянуть за угол и подсмотреть, что делают Пол и Элизабет. Но попытка
не удалась, поскольку Клейтон выпрямился и быстро встал перед ней, загородив
дорогу. — Что именно? — повторила Уитни, машинально отступив, чтобы как можно
больше увеличить расстояние между ними. И прежде чем девушка поняла, что
происходит, се уже прижали спиной к темной стене дома.
— Ну, теперь, когда я привел вас сюда, — спокойно начал
Клейтон, — чего вы потребуете от меня? Что я должен сделать дальше?
— Дальше? — осторожно поинтересовалась Уитни.
— Вот именно, дальше. Я хочу удостовериться, что правильно
понимаю свою роль в той занимательной игре, которую мы ведем. Вероятно, мне
следует поцеловать нас, чтобы заставить Севарина ревновать, не так ли?
— Да я не позволила бы вам прикоснуться ко мне, даже если бы
тонула! — парировала Уитни, слишком разгневанная, чтобы почувствовать себя
униженной.
Однако Уэстленд, пропустив гневную реплику мимо ушей,
задумчиво произнес:
— Не возражаю против того, чтобы сыграть свою роль, но
сомнительно, чтобы она пришлась мне по душе. Итак, мне придется целовать совсем
еще зеленую дилетантку или вы достаточно поднаторели в этом искусстве за все
эти годы? Сколько раз вы целовались в жизни?
— Могу побиться об заклад, вы живете в постоянном страхе
быть принятым за джентльмена, — фыркнула она, чтобы скрыть нарастающую тревогу.
Стальные пальцы сомкнулись на ее плечах, и он начал
притягивать ее к себе. Поняв, что ей с ним не справиться, она разъяренно
уставилась в смеющиеся глаза.
— Уберите от меня руки!
— Может, число мгновений, когда вас целовали, не поддается
счету? Или они для вас имели так мало значения, что просто успели улетучиться
из памяти?
Уитни почувствовала, что сейчас взорвется:
— Меня целовали достаточно часто, чтобы больше не
требовалось уроков от вам подобных!
Тихо хмыкнув, он обнял застывшую от напряжения девушку.
— Неужели вас целовали так часто, малышка? Уитни уставилась
на мускулистую грудь, отказываясь поднять глаза. Кричать не имело смысла: ее
репутация будет навеки погублена, если кто-то увидит ее в столь
компрометирующей ситуации. Она не могла, просто не могла поверить, что такое
действительно происходит с ней. Разрываясь между желанием залиться слезами и
ударить его, Уитни объяснила как можно спокойнее:
— Если вы оставили старания унизить и запугать меня,
пожалуйста, отпустите.
— Не отпущу, пока не обнаружу, насколько велик ваш опыт! —
прошептал он.
Уитни вскинула голову, намереваясь разразиться назидательной
тирадой, но он прижался к ее губам, заглушая слова. Девушка застыла,
потрясенная неведомыми ощущениями, но заставила себя стоять, не шевелясь, и
выносить прикосновение его рта. Хотя у нее действительно почти не было опыта в
поцелуях, она давно и ловко научилась их избегать и твердо знала, что ни
сопротивлением, ни страстным ответом на поцелуй женщина не может низвести
чересчур пылкого мужчину до состояния полного раскаяния и искреннего смирения.
Однако, когда Клейтон наконец отстранился, он новее не
выглядел ни раскаявшимся, ни смиренным. Вместо этого он рассматривал ее с
приводящей в бешенство ухмылкой:
— Либо у вас были очень плохие учителя, либо вы крайне
нуждаетесь в дополнительных уроках, поскольку оказались нерадивой ученицей.
Руки его разжались; Уитни отступила в сторону, резко
повернулась к нему спиной и бросила через плечо:
— По крайней мере свои уроки я получала не в борделях!
Все случилось так быстро, что она даже не успела сообразить,
в чем дело. Клейтон молниеносно выбросил вперед руку и, словно клещами, Стиснув
ее запястье, снова потащил в тень и рывком притянул к себе.
— Думаю, — объявил он зловеще, — ваша беда в том, что у вас
были слишком плохие учителя.
Его рот впился в ее губы, безжалостно раздавливая, сминая,
вынуждая раскрыться под жестокой атакой.
