Она разложила на столе четыре листа бумаги:
— Вот четыре варианта, которые предложила Джина. Один из них мне нравится больше других, я не буду пока говорить, который именно. Но мне бы хотелось знать твое мнение.
Ксавьер выбрал самый простой, со стилизованными виноградными листьями:
— Мне нравится вот этот. Три листа — соответствует названию. А цвета означают красное, розовое и белое вино. Хотя, строго говоря, красное вино, которое я произвожу, никакого отношения к «Les Trois Closes» не имеет. Вообще это тот самый случай, когда минимализм только на пользу.
— Мне тоже нравится этот вариант, по тем же самым причинам, которые ты сейчас назвал. Хорошо. Тогда это и будет наш новый логотип.
— Сейчас у нас на этикетке сзади на бутылке обычный шрифт. И это работает. Зачем менять его на колючий рукописный?
— Потому что здесь такая земля — бескомпромиссная и колючая. И этикетки будут как бы нарисованы от руки, потому что наше вино производится традиционным способом, по большей части вручную.
— Ладно, используем этот логотип. А вот насчет этикеток на бутылки я не уверен. Зачем исправлять то, что и без того хорошо?
— Ты же их печатаешь каждый год, так что не важно, какой дизайн ты будешь использовать — старый или новый. Если хочешь выйти на международный рынок, этикетки должны соответствовать ожиданиям покупателей, которые живут за пределами Франции. Могу тебе сказать как потребитель — я иногда пробовала вино только потому, что мне нравилась этикетка. И если вино приходилось мне по вкусу, я покупала и другие вина этого производителя.
Без боя она сдаваться не собиралась. И в ее словах был смысл. Ксавьер решил, что сейчас самое время пойти на компромисс:
— Ладно, мы попробуем.
— Спасибо. А еще я хочу завести для нас странички в социальных сетях.
— Они не так популярны во Франции, как в Англии и Америке, — предупредил Ксавьер.
— Справедливо, но, если пытаешься выйти на рынки Англии и Штатов, нужно использовать правильные коммуникационные средства, — возразила Аллегра. — Кстати, посещений в нашем блоге становится все больше. Надо будет еще попробовать подкасты.
Ксавьер вздохнул:
— Подкасты? Кажется, я уже жалею, что согласился на все это.
К счастью, заспорить они не успели, потому что как раз в этот момент им принесли заказ.
— Ты прав. Еда здесь великолепная, — сказала она после первого же кусочка.
Пока они ели, она рассказала ему о своих идеях по продвижению вина: поговорить с местным комитетом по туризму об открытии маршрута с дегустацией и о проведении прогулок по краю виноградников, а еще серия статей в журналах, в каждой из которых будет рассказано о разных аспектах виноделия.
Но по-настоящему его впечатлило то, что она предложила бюджет по каждой идее и способы измерения успеха кампаний, которые призваны были помочь им решить, что стоит продолжать в будущем, а что нет.
К концу вечера Ксавьер понял, как приятно ему обсуждать с Аллегрой дела, видеть, как она ведет себя, когда оказывается в своей стихии. Ее энтузиазм был заразителен. Она превратилась в женщину, которая ему очень сильно нравилась.
Как легко было бы снова завести с ней роман. Судя по тому, как она его целовала, она тоже ощущала это звенящее физическое притяжение. Но прошлое могло вмешаться в их отношения. Снова все испортить. Ксавьер не хотел так рисковать.
— Этот ужин — моя идея, так что я плачу, — сказала Аллегра, когда официант принес счет.
— Думаешь, я современный француз? Ты не права. Я заплачу, — поправил ее Ксавьер.
— Равные партнеры, помнишь? — спросила Аллегра.
Ксавьер невесело улыбнулся:
— Ладно. Пополам.
Они расплатились, и Ксавьер отвез ее обратно в деревню. Он припарковался у дома Гарри.
— Ты дала мне пищу для размышлений.
— В хорошем смысле или плохом?
— В хорошем, в основном. Не считая подкастов. Тут ты меня не убедила.
— Если хочешь, чтобы люди о тебе заговорили, нужно сделать что-то оригинальное, — сказала Аллегра. — Думаю, если мы сделаем звуковой тест — попросим людей отгадать, что они слышат, — это сильно повысит посещаемость сайта. Люди будут заходить к нам, чтобы развлечься, пройти наш тест, но, если странички сделать достаточно интересными, можно привлечь и повысить интерес к нашему винограднику. — Она улыбнулась. — Давай я попробую кое-что набросать.
— Проще будет согласиться с тобой, чем спорить, да? — с улыбкой спросил Ксавьер. — Ладно. Попробуй, а я посмотрю.
— Ты не пожалеешь, Ксав. — Аллегра помолчала. — По-моему, тебе удалось немного расслабиться.
Так и было, но он тут же снова напрягся:
— И?
Она глубоко вздохнула:
— Чем дольше мы откладываем этот разговор, тем труднее он будет.
— Сейчас он тоже легким не будет, — предупредил Ксавьер.
— Да. Я только уберу велосипед. Если хочешь, можешь сделать кофе.
Наверное, им обоим сейчас не помешает горячий крепкий кофе. Он взял ключ:
— Конечно. Я тебя жду.
Глава 8
Когда Аллегра вернулась из амбара, Ксавьер уже приготовил кофе и сидел за кухонным столом, сжимая в руках кружку. Лицо у него было до крайности напряженное, и сердце у нее кольнуло, когда она это увидела. Несмотря на то что он когда-то причинил ей боль, Аллегре очень неприятно было видеть его таким расстроенным. Ей хотелось обнять его покрепче и сказать ему, что все будет хорошо, — так же как он обнимал ее, когда она грустила у озера.
Но она знала — секс только помешает. Они лягут в постель, утешат друг друга и не поговорят, так что проблема останется.
Он отпил кофе.
— Извини, что напустился на тебя сегодня. Ты попала мне прямо в болевую точку. Это было так неожиданно.
— Что плохого в игре на пианино?
Он глубоко вздохнул:
— Шанталь на нем играла.
— Я заметила, что ты ее больше не называешь maman. У вас с ней вышла ссора?
— И очень крупная. — Ксавьер вздохнул. — Тебе я могу сказать. Она завела интрижку и ушла от папы.
— Да ты что… — Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала. Это просто в голове не укладывалось. Шанталь всегда была сдержанна и слегка высокомерна, но Жан-Поль был таким душкой, с ним так просто было ладить. — Мне жаль. Для тебя, наверное, это стало настоящим потрясением.
— Да. Ведь они были счастливы с папой, они никогда сильно не спорили и не пререкались. А папа так просто ее боготворил. Он готов был ради нее на все.
— Так с чего бы ей… — Аллегра замолчала и поморщилась.
