– Тьфу, пьянь, – плюнул кто-то. – Только приехал –
и сразу… А если бы шлепнули дурака?
Я почувствовал, что ко мне мгновенно потеряли интерес.
Впрочем, не все. Капитан Ламст молча смотрел на меня воспаленными глазами, и я
не мог понять, что он обо мне думает.
Ко мне протолкался высокий детина, всмотрелся:
– Точно, он. Мы его вчера подвозили до города. Тут уж и те,
кто оставался, стали расходиться. Детину я тоже смутно помнил. Кто-то вернул
мне пистолет, кто-то прошелся насчет везучих дураков, а я благодарил бога и
черта за то, что здесь, видимо, не оказалось моих вчерашних преследователей.
– Ну хорошо, – сказал Ламст. – Мы вас подвезем до
города, пешком идти далеко.
Значит, решающая проверка еще впереди. Впрочем, иного и не
следовало ждать.
– Конечно, – сказал я. – Надеюсь, назад вы меня
повезете не в этой клетке?
– Конечно нет. Прошу в мою машину. Я сел в его вездеход и
смотрел, как сталкивают трупы в карьер. По спине полз холодный ручеек, руки
откровенно дрожали.
Ламст говорил с водителем ближайшего броневика, энергично
размахивая погасшей трубкой. Водитель слушал его почтительно и серьезно.
С дороги свернул заляпанный грязью мотоциклист, подъехал к
Ламсту и мастерски затормозил в миллиметре от носка его сапога. Капитан принял
от него большой серый пакет, привычно разорвал обертку, рассеянно, продолжая
разговор, скользнул взглядом по донесению и вдруг замолчал на полуслове, по его
позе я понял, что сейчас он обернется ко мне…
Видимо, Ламста ночью не было в городе, и ему не успели
доложить о взрыве в «Холидее», такое тоже случается.
– Смотри-ка, шина спустила, – сказал я водителю,
глядевшему в другую сторону и не видевшему Ламста.
Три события произошли одновременно.
Водитель, немного недоумевая, полез из машины.
Ламст бросился к машине, расстегивая кобуру.
Я прыгнул за руль.
В отличных ходовых качествах броневиков я убедился не далее
как вчера, но они занимали невыгодную позицию, им пришлось долго
разворачиваться. Мотоциклист, единственный, кого следовало серьезно опасаться,
вылетел на обочину на первом скользком крутом повороте и вышел из игры.
Лес я проскочил быстро. Впереди был город, незнакомая
окраина. У крайнего дома под круглым навесом прятался патруль – трое в
нахлобученных на нос капюшонах, один даже откозырял машине. Промчавшись мимо
них, я стал нажимать рычажки на приборной доске и скоро наткнулся на
выключатель рации.
– Всем, всем, всем! – кричал кто-то тревожной
скороговоркой. – Вездеход сорок четыре-двенадцать задерживать всем
патрулям! Мобильные группы, в квадраты пять, восемь и девять! Повторяю: угнана
машина капитана Ламста, водителя брать живым, только живым! Стрелять по ногам!
Оцепите район, ставьте «бредень»! Стрелять только по ногам!
И так далее в том же духе. Из переклички я понял, что уже
являюсь объектом номер пять в списке подлежащих розыску особо опасных
преступников, и подумал, что честь мне оказана незаслуженная. Меж тем радист,
видимо говоривший из одного из броневиков у карьера, снова и снова приказывал
задержать, перехватить, стрелять только по ногам, брать только живым. С ним
перекликались радисты мобильных групп и патрулей. Это была опытная, грозная сила,
и все козыри находились в их руках.
Я загнал машину в глухой дворик, за деревянные сараи, чтобы
ее подольше поискали. Напялил оставленную шофером маскировочную куртку,
нахлобучил капюшон, прихватил автомат и, превратившись в неплохую подделку
бойца Команды, с деловым видом помчался искать самого себя.
Я бегом пропетлял по незнакомым улицам примерно с километр.
Проносились машины Команды и пешие автоматчики, но моя куртка с. успехом
исполняла роль шапки-невидимки. Вряд ли в Команде все знали всех настолько
хорошо, чтобы с первого взгляда опознать чужака, некоторое время я мог
блаженствовать, но долго так продолжаться не могло. Я не обольщался – скоро они
обнаружат машину, увидят, что вещей водителя там нет, и последует новый приказ:
обратить внимание на человека в форменной куртке и цивильных брюках. Неминуемо
пустят собак…
Пробежав еще метров сто, я занял позицию на тротуаре,
передвинул поудобнее автомат и стал вышагивать, зорко озирая мокрую улицу –
пять шагов вперед, пять назад. Я собирался сдаться.
В конце улицы показался бегущий – пятнистый комбинезон,
здоровенная овчарка на поводке. Он бежал не с той стороны, откуда прибежал я,
так что беспокоиться не стоит, лучше обдумать, как сдаваться.
Я приглядывался, пока не понял, что это девушка, и не
какая-то там абстрактная, а вчерашняя Кати из джипа – лапочка даже в этом
мешковатом комбинезоне. Только волосы на этот раз собраны в заправленную под
воротник косу.
Она пробежала бы мимо, но я шагнул наперерез:
– Стой!
Она остановилась. Пес, черный остроухий кобель, разглядывал
меня вполне дружелюбно, вывалив розовый язык и шумно хакая.
– Ты?
– Ага, – сказал я. – Ты, оказывается, в Команде?
– Мне некогда…
– Бежишь ловить пятого? А это я – так меня у вас окрестили.
Она опустила руку на кобуру. Я заторопился:
– Вот этого не нужно. Понимаешь, так глупо получилось. Я же
ничего у вас не знаю, один тип сунул мне чемодан, а там была бомба, потом
побежал, как дурак, рефлексы сработали…
– Автомат!
– Пожалуйста. Забери ты его совсем, не нужен он мне.
– К стене! Руки за голову!
– Надеюсь, ты понимаешь, что я мог бы сто раз тебя
пристрелить, будь я тем, за кого вы меня принимаете? Я ведь ни разу не
выстрелил по вашим. И уж не стал бы останавливать тебя…
– Так. – Она раздумчиво закусила губку. – Ладно, руки
можешь опустить. Почему же ты бегаешь?
– Цепная реакция. Началось и поневоле продолжается.
– Ты пойдешь со мной.
– Вот уж нет, – сказал я. – Ты им сама все
объясни, ладно? Я не хочу нарваться на глупую пулю по конечностям, знаю, как
это бывает, сам ставил бредень…
– А если… – Она выразительно тряхнула автоматом.
– Брось. Ну зачем? Никуда я не денусь, Кати, что ты, в самом
деле?
– Ты знаешь, что такое телефон?
– У нас они тоже есть.
– Позвонишь пять-восемнадцать-сорок один. Запомнил?
– Уже. Где бы спрятаться, пока…
– Свернешь вон туда, через квартал будет кафе. Позвонишь
оттуда, я управлюсь быстро. Пират, пошли!
Они убежали. Я пошел в указанном направлении, завернул за
угол…
Пули свистнули у колен одновременно с окриком. Их было трое,
слава богу, без собаки.
