Но нет, с девчонкой все в порядке – на запястье у нее я
увидел серебряный браслет, и от сердца сразу отлегло. Вурдалаки боятся серебра,
если здесь серебро, кровососом и не пахнет, стоп, парень, стоп…
– Ты кто? – спросил я.
– Ольга, – сказала она. – Просто Ольга.
Восемнадцать лет. Любовника нет. Работы тоже. Здесь – второй день. Мне здесь
странно.
– У нас всегда так, – сказал я. – Такой уж у нас
город – обычный европейский городишко в большинство дней и дикая химера в белые
ночи. Здесь собрано все иррациональное, и мы этим гордимся, ведь ни у кого
ничего подобного нет. Значит, ищешь работу? Ну разумеется, лейтмотив века…
Придумаем что-нибудь. Люблю иногда для развлечения поиграть в благотворительность,
знаешь ли…
– Это кто? – спросила Ольга.
По тротуару шел огромный черный кот, вальяжный, блестящий, с
пронзительными зелеными глазами.
– Это Кот, – сказал я. – Слуга Короля Черных Котов
профессора Хименесчера. Их у него штук с полсотни. Он рассылает их повсюду, и
они делают все, что он захочет, а что он захочет завтра – никому не известно.
Может быть, ему самому тоже. Вчера он захотел самую красивую гимназистку
города, позавчера Коты украли памятник королю Юргену Раколову, а третьего дня
забросали яйцами тенора из мальтийской оперы. – Я опустил стекло и
крикнул: – Эй, котяра, куда идешь?
– Как знать, – сказал Кот. – Может быть, я и не
иду вовсе, а стою себе потихоньку. Мир наш, старик, полон парадоксов…
– Без ссылок на Зенона, – поморщился я. – Куда ты
стоишь?
– Да Королю новая идея в башку стукнула, – оглянувшись
по сторонам, признался Кот. – Потому как он Черный Король, то и гарем
должен иметь из одних брюнеток. Вот я и шлындаю, как последний бродяга. Продай
свою, а?
– А кол осиновый не хочешь? Мы вам пока не по зубам,
кисонька, шлепай себе дальше…
И Кот пошел искать брюнеток, а мы уехали.
Когда мы шли к входу в бюро, над головой свистнула пуля. Как
всегда.
– Глупости, – сказал я Ольге. – Мелочи.
Забавляется кто-нибудь, серьезные дела так не делаются…
Мы вошли в огромный холл с бассейном посередине. Бассейн был
облицован черно-красными камнями, в нем плескалась зеленая, сплошь в
сердцевидных листьях кувшинок вода, а в воде плавала русалка Барбара,
постреливая по сторонам блудливыми глазами цвета ряски. Рядом примостился ее
сожитель, осьминог Амбруаз, забулдыга, похабник и куклуксклановец. Вышвырнули
бы мы его давно, да мешают его широкие связи…
В углу ржала над затасканными «бородатыми» анекдотами толпа
полупрозрачных призраков – почетно погибшие при исполнении бывшие агенты
тянулись сюда по старой памяти, потому что разведка привлекает души во сто раз
сильнее пения сирен. Завидев меня, все рывком сдернули кепочки и отвесили
церемонные поклоны.
Мы поднялись на второй этаж и сразу же услышали выстрелы –
утренняя зарядка Бака-младшего, разминка в стиле «ретро».
В длинном зале у обитой войлоком стены стояли картины,
мраморная статуя, чернофигурные и краснофигурные амфоры, толстые фолианты в
объеденных мышами кожаных переплетах, а у противоположной стены лежал на
поролоновом матраце Бак-младший и, закусив сигаретку, целился из
«эм-шестнадцатой».
Бах! И чернофигурная амфора разлетелась в черепки.
Бах! И отлетел в сторону пробитый насквозь фолиант.
Бах! И у статуи появилась во лбу черная рваная дыра.
Бах! И пейзаж в стиле Барбизонской шко…
…Я вновь стоял у сосны и гладил шершавую кору. Я вновь стал
самим собой, прекрасно помнил, кто я такой, кто меня сюда послал и зачем. Все
помнил. Но эта фантасмагория с белыми ночами, черными котами и пальбой по
картинам еще секунду назад была реальностью, и я тогда находился в чьем-то
чужом теле. Еще один сюрприз, но анализом заниматься рановато. И поворачивать
назад рановато. Так что я отправился дальше.
Глава 2
Минут через десять я вышел на дорогу, черную десятирядную
автостраду. Судя по полустершейся разметке, ездили по ней долго. Никаких
автострад земляне здесь не строили – к чему какая бы то ни было дорога на
необитаемом островке размером два на пять с половиной километров? Да и сами автомобили
здесь абсолютно не нужны…
Я пошел вправо – вправо просто потому, что нужно же было
куда-то идти. Труп я увидел, свернув за поворот. Он лежал на обочине, руки были
связаны белой нейлоновой веревкой, а спина буквально изрешечена пулями – в него
продолжали стрелять, когда он уже умер, стреляли без нужды, пока не кончился
магазин. Стрелявший был охвачен злобой и ненавистью, ему мало было просто
убить… Неуютный мир.
Я встал на колени и без колебаний перевернул его на спину.
Такая работа – не бойся испачкаться в крови, не бойся испачкаться в дерьме,
вообще ничего не бойся, кроме того, чего необходимо бояться. Лапидарная истина.
Вот только никто до сих пор так и не определил в циркулярно-уставном порядке,
чего же следует бояться. Решать это предстоит самому, на месте…
Молодой парень, рослый и симпатичный… Я собрал и сосчитал
гильзы – сорок штук, как раз автоматный магазин, калибр 6, 85. Судя по пятнам
крови и трупному окоченению, убили его час-полтора назад, никак не позже. Из-за
деревьев выглядывали крабы, ждали, когда я уйду. Мне стало противно, я запустил
в них пригоршней гильз, оставив одну себе в качестве вещественного
доказательства, и ушел восвояси, пошел себе дальше по краешку великолепной
автострады.
Значит, здесь еще и убивают. Куда-то делось солнце, откуда-то
взялась автострада, и наплывают неизвестно куда переносящие галлюцинации. И еще
здесь стреляют в людей… Слева раздался рев, душераздирающий, страшный, какой-то
первобытно могучий, и вдруг оказалось, что я уже залег за деревом на обочине,
рот полон песка, пистолет направлен в сторону рева, и хочется раствориться,
стать малюсеньким, крохотулечкой такой, песчинкой, и шапку-невидимку хочется до
слез… Чудовище ревело далеко, но все равно чувствовалось, какое оно огромное,
страшное, чувствовалось, что ему ничего не стоит проглотить какого-то там
пигмейчика не жуя.
Я был подавлен страхом, но не настолько, чтобы стать
затравленным животным, думающим только о бегстве. Павлин, между прочим, тоже
орет мерзко и страшно, тот, кто услышит его впервые, не видя, может не на шутку
испугаться… И еще. Ясно, что это не наша автострада, не наш мир, однако
автострада предполагает наличие крупных городов, развитой цивилизации, а какая
цивилизация позволит крупным хищникам бесчинствовать в районах своих дорог и
городов? Хотя… Возможно, зверюга вовсе не хищник, возможно, это заповедник… в
котором расстреливают? Стоп. Самое опасное – с первых минут, с ходу подгонять
окружающее под привычные стереотипы, привлекать гео-, антропо– и прочие
центризмы. Будем обходиться простой констатацией фактов. Дорога идет через лес.
В лесу лежит труп. Вдали кто-то ревет. Вот и все…
