Над водой летают синие-синие стрекозы. И даже они не трещат своими крылышками. Бросаются к воде, словно собираясь нырнуть, но вдруг взмывают в воздух, снова бросаются… Часами можно на них смотреть…
Потом начинается деревянный мост, когда-то крепкий, из толстенных бревен. Но поставили его еще в незапамятные времена, чуть ли не при царе, как говорили взрослые, поэтому сейчас все там расшаталось… Страшно. И перила шаткие, и сам мост.
Зато когда оказываешься на другом берегу, начинается совсем другая жизнь. Левее виден зеленый-зеленый луг, на котором часто пасутся коровы, много-много, со всей большой деревни собирает их пастух по утрам и ведет щипать свежую травку.
А правее шумит, качает кронами лес.
Птича с замиранием вступала под тень вековых деревьев. «Дремучий лес, полный чудес», – все время повторяла она.
Чудеса встречались постоянно.
Дятел с красной грудкой, совсем как на картинке в книжке, стучит по стволу, стучит, никого не замечает. А они стоят и тихонечко смотрят. Какой он красивый!
И все вокруг – каждая травинка, каждый цветочек, деревце – вызывает удивление и восторг. Они все тут у себя, в своем особенном мире. Наверняка переговариваются между собой, только люди их не понимают…
Пройдя лес насквозь, попадаешь в деревню, тоже особенную. В деревне есть церковь, она открыта, там идут службы, туда можно зайти, только тихо-тихо, и постоять, почувствовав тихую радость собственной души…
В этой самой деревне и жила их молочница – баба Нина. Кто переезжал поздней весной или ранним летом на дачу, обязательно шел в деревню и «подписывался на молоко». Баба Нина заносила сведения в толстую школьную тетрадку: «Копыловым на Лесной, 12–3 литра, Сениным, ул. Р. Люксембург – 3 литра»… и так далее. Сама же и разносила заказы – в двух огромных бидонах. И как поднимала-то, вот что интересно?
Кто-то просил непременно парного, прямо из-под коровки. И баба Нина, подоив своих кормилиц, шла к дачникам, доставляя тепленькое, парное молочко. А утром приходила к тем, кто вполне довольствовался холодным молочком, из погреба.
– Великая труженица! – так говорили о Нине детям-Мухиным.
И правда – где взять столько сил? И рано утром встать, и таскать на себе эти бидоны, и за детьми смотреть…
Но Нина никогда не жаловалась. Наоборот – выглядела веселой и довольной. У нее имелось большое счастье: муж не пил. Что-то у него такое со здоровьем не ладилось – то ли язва, то ли аллергия на алкоголь, но пить он попросту не мог, хотя и пробовал по молодости пару раз. Оба раза кончились плачевно, больницей, хотя и выпито было совсем мало – для начала. В остальном же муж казался вполне здоровым, работал за двоих, дети у них рождались исправно. Вся большая семья – от мала до велика – трудилась не покладая рук.
Птича любила, когда их на летние каникулы вывозили на дачу, идти с дедом в деревню, навещать бабу Нину, оставлять заказ на молочко. И хозяйка коров тоже любила Мухиных. Причем не из сентиментальности. Просто жили они в третьем доме, если считать от конца поселковой улицы и молока заказывали помногу: каждый день по три трехлитровые банки. Еще бы! Столько детей, и каждому утром поллитровую кружку налей с куском хлеба – вот тебе и завтрак! А еще творожок делали, простоквашу…
И вот от Мухиных Нина шла уже, можно сказать, налегке, один бидон почти наполовину опорожнялся. Отсюда и любовь!
Однажды их привезли на дачу в конце мая. Поселок выглядел почти безлюдным: настоящая дачная жизнь начиналась в июне. Бабушка радовалась, что они первые запишутся у Нины на молоко. С дедом отправились девочки, Рыся и Птича.
Как хорошо после города дышалось в лесу! Счастье переполняло.
У Нины в списке они действительно оказались в числе первых. Дед степенно заговорил о делах. На заднем дворе кудахтали куры, кричал диким весенним голосом невероятно бравый петух яркой расцветки. Птиче очень хотелось туда, посмотреть на всю живность, которая так вольготно жила тут, а она-то и видела их только издалека или на картинках.
Дед договорился, что ребята будут приходить к Нине раз в неделю за яйцами.
– Тут уж сами. Яйца я куда понесу? У меня бидоны. А ребятишкам буду оставлять, – говорила Нина, занося в тетрадку, что и сколько будут покупать у нее Мухины.
Подняв глаза от своей книги учета, она, очевидно, заметила, с какой жадностью смотрит девочка туда, где гуляют курочки.
– Что? Посмотреть хочешь? Ну, пойдем, покажу. Эх, городские… Как вы там живете… Жизни не видите…
Она пошла своей легкой походкой впереди, подхватила с травы курицу:
– На, потрогай… Да не бойся ты, тоже – зверя нашла. Погладь.
Курица покорно сидела в больших Нининых руках, даже глаза прикрыла. Птича осторожно погладила ее белые перья, почувствовав тепло.
– Бери, не бойся.
Нина передала курицу Птиче. Та удивилась ее легкости и пожалела ее за эту легкость и беззащитность.
– Ай!
Курица, почувствовав слабость и ненадежность неопытных детских рук, легко выскочила, чуть расправив крылья, отряхнулась и деловито отправилась искать в траве червяков.
– А хочешь, коровушку покажу? – спросила Нина, улыбаясь. – У меня коровушка вот-вот отелиться должна, я ее дома оставила. Другие пасутся.
– Что такое «отелиться»? – не поняла Птича.
– Теленочка скоро родит. Ребеночка своего. Уж совсем скоро. Пугается, нервная стала, ест плохо. И уж неделю как хвост поднимает и в сторону отворачивает – верный признак. Ты осторожно подходи, не беспокой.
От большого хлева пахло коровами. Но там никого не было.
– Она в загончике у меня, на свежем воздухе.
Они зашли за хлев. На небольшой лужайке, огороженной проволочной сеткой, стояла красивая коричневая корова с мохнатыми ушками, равнодушно глядя вдаль. У коровы оказался огромный живот. Заметив людей, корова отошла подальше и повернулась к ним спиной.
– У нее в животе теленочек, да? – спросила шепотом девочка, чтобы корова не обиделась и не занервничала.
– А где ж еще? Конечно, в животе. У всех мам вы, детишки, сначала в животе растете, а потом на свет появляетесь.
Это Птича знала, разумеется. Как раз тогда, незадолго до этого, родился их маленький братец Пик. И у мамы тоже был большой живот. Но мама никого не пугалась, была обычной мамой. А корова вон – дичится, оглядывается на них, как на врагов…
– Ты приходи через неделю, увидишь ее ребеночка. Уже народится.
– Мы все придем, можно? – спросил дедушка.
– Ну, что ж. Приходите. Только издалека покажу. Не обессудьте.
Всю неделю Птича жила ожиданием встречи с теленочком. Вот его еще нет, а она его даже видела, как он живет внутри своей мамы! Хотя никогда еще в своей жизни не приходилось ей смотреть на настоящего ребенка коровы. Только на картинках.
