Всех соратников Артура, живых и мертвых, ожидал суд высших сил Великой Сферы и отбывание наказания. Именно к этому суду доставляли Охотники свою добычу.
– Что с ними сделают? – спросил Кукушкин.
– Испытание дадут, – сказал Хрофт. – Памяти лишат, само собой. Выдержат испытание, так снова людьми будут, простятся все их дела…
– А если кто умер? – Санчо подумал прежде всего о Гаррете. Ему до сих было не по себе, что убил человека. Пусть тот и сволочь первостатейная, и предатель, и сам убивал налево и направо… Хотя тоже во что-то свое верил, потому и стал таким.
– По смерти тоже разное бывает, – уклончиво ответил Хрофт.
Самое важное, как понял Санчо, если они когда-нибудь найдут Ланселота, то возьмут его в Охотники.
Что до суда, то его удалось избежать только сэру Тристану. Во-первых, за то, что единственный из рыцарей Хаоса поддался не на уговоры, а только лишь на шантаж. Во-вторых, за то, что явился с повинной.
Однако сэр Тристан неожиданно сам попросил назначить себе бессрочное испытание и выбрал, какое именно.
Хрофт велел оставить Артура в гроте под замком Тинтагэль до тех пор, пока тот не пробудится… а случиться это могло и через несколько тысяч лет. Да и вряд ли Артур по пробуждении остался бы прежним, после всего, что сделал с ним воплощенный Экскалибур.
Так Артур, сам того не ведая, все-таки стал Королем Былого и Грядущего, как в легенде, вечно спящим на острове Авалон. Но в той самой легенде короля отвезли туда девять прекрасных дам и остались жить на острове. В настоящем Авалоне прекрасных дам оказалось куда как меньше. Тристан испросил себе послушание вместе с Изольдой находиться при Артуре, смотреть за его телом и замком Тинтагэль. Этим он надеялся отдать дань памяти и сэру Персивалю.
Просьбу выполнили.
Нимуэ забирала с собой Ланселота, чтобы похоронить рядом с ее озером. Санчо подумал, что он ничего не знает о семье наставника. Есть ли у того родственники? Ведь если да, их надо бы разыскать и сообщить. Но что им скажешь – погиб в другом мире во время дуэли на волшебных мечах?
Тристан вызвался провести Нимуэ и кортеж с телом Ланселота через броселиандский Лесной Коридор. Потом он должен был вернуться на Авалон к Изольде. Санчо подумал, что отправится с ними, а уже оттуда вернется на Землю.
Что же до Грааля, то Хрофт решил перебросить его вместе с Камелотом за пределы обитаемых миров, в то пространство, которое зовется Межреальностью. Именно там был разрушен летающий остров Брандей, там же надлежало разбить на элементарные частицы обломок Хаоса. Санчо подумал, что на Земле так до сих пор уничтожают бомбы, оставшиеся с Великой Отечественной. Вывозят туда, где людей нет, и подрывают.
Однако перед тем, как всем покинуть остров Мерлина, здесь постановили провести еще одну церемонию.
Экскалибур по праву теперь принадлежал Санчо. Вернее, сейчас уже не целиком, потому что успел выбрать и подарить грань Моргане. Девушка не мечтала о таком подарке. Как всегда в таких случаях, она просто захотела, чтобы у нее был меч. Вряд ли Экскалибур отклинулся на ее желание убить Гаррета. Нет, все было потому, что она спасала Кукушкина.
В общем, деяния были налицо, но рыцарь не мог считаться рыцарем без посвящения.
Все собрались в том самом зале, где еще недавно приняли свой последний бой Артур, Ланселот и Гаррет. Ни следов крови, ни осколков разбитых магических сфер там уже не было. Только Грааль продолжал висеть над Круглым столом.
Присутствовали даже пленные Гавэйн и Кай. Приносить сюда Агравэйна никто не подумал.
Обряд акколады взялся совершить сам Хрофт. Он, впрочем, был не в восторге от возложенной роли. И потому, что появился на свет намного раньше всех надуманных церемоний, и потому, что всегда недолюбливал «этого старого склочника» Мерлина, подмочившего свою и без того не лучшую репутацию переходом на сторону Хаоса. Насчет старого склочника Хрофт, конечно, загнул: покойный Мерлин годился ему даже не в сыновья, а разве что в праправнуки. Однако никого выше рангом просто не нашлось. К тому же недаром Хрофт прозывался Отцом Дружин, а рыцарский орден в известной мере тоже был воинской дружиной.
Своим золотым мечом Один трижды ударил плашмя по плечу стоявшего на коленях Санчо и призвал того быть храбрым, учтивым и преданным, как требовал этикет. После этого оруженосец должен был получить рыцарское имя. Санчо дозволялось выбрать его из канона. Однако у Кукушкина возникли затруднения, и тогда Хрофт решил сам.
Посвятив Санчо, он выдержал паузу, а затем провозгласил, что нарекает нового рыцаря именем Артура.
Все собравшиеся зашептались, но тут же и смолкли.
– Встань, сэр Артур, – велел Хрофт.
Ошеломленный Кукушкин поднялся с колен. Хрофт обнял его так, что затрещали кости. К бывшему Санчо по очереди подходили Охотники и вручали кто шпоры, кто наручи, кто хауберк – все то, что Кукушкину полагалось иметь как рыцарю, но вряд ли пришлось бы носить. Последней подошла Дева Озера Нимуэ и повесила на плечо перевязь.
Экскалибур пришел в руки сам, будто чувствовал момент, и временно занял место на дарственной перевязи.
Настала очередь Морганы. Хрофт никогда еще не посвящал в воинские звания женщин, тем более – таких юных, тем более – тоже побывавших на стороне Хаоса. Но выбор Экскалибура не ставил под сомнение даже он.
Вика сохранила взятое себе имя, но теперь стала леди Морганой. Она почти совсем избавилась от своего готического облика, хотя, понятное дело, платье на церемонии не носила.
Кисти Морганы по-прежнему были обмотаны бинтами, как в тот день, когда Санчо увидел ее в спортзале, боксирующей с мешком.
Перед тем как оседлать восьминогого Слейпнира и умчаться вместе с Охотниками прямо в небо, Хрофт сказал, что мог бы перенести и нового Артура, и Моргану в любой из ведущих миров Сферы.
– Сможете там выучиться как следует, а потом, клянусь, с радостью взял бы вас на нашу Охоту. Мечи ваши всегда будут кстати.
– Спасибо, – сказал бывший Санчо. – Но если я Артур, то должен быть на Земле.
Кукушкину было не то чтобы радостно от своих же слов. Он хорошо знал, что ожидает впереди носителя Экскалибура. Предстояло разобраться, как жить с мечом, и не сделать всего того, что натворили прежние рыцари.
– Драться я его выучу, – самонадеянно пообещала старому Хрофту Моргана.
– Не скучно ли после всего вам будет в закрытом мире? Делать-то что думаете? – садясь на коня, бросил Хрофт.
– Быть, – ответил Кукушкин, вспоминая Ланселота.
Эпилог
Костик ругал себя последними словами, но все равно шел за Надей. Конечно, у него хватало благоразумия не попадаться ей на глаза. Десятый час январского вечера облегчал задачу.
Обычно Костик задерживался в раздевалке, зная, что девчонки все равно зимой одеваются дольше. Потом выходил и еще какое-то время толковал с парнями, что курили на углу, подальше от глаз сенсея, вредных привычек не одобрявшего. Замечал краем глаза нужную фигурку, позволял ей отойти метров на пятьдесят и скользил следом.
