Она взмахнула ресницами.
– Моника Луццато, я тебя люблю, – повторил он, чтобы убедиться в том, что она его поняла.
Она подняла подбородок.
– Наконец-то соизволил признаться.
Он улыбнулся и шагнул к ней.
– Ну что, довольна?
Она попятилась назад в комнату.
Рик вошел за ней следом и закрыл ногой дверь, но успел услышать, как Артур велел отцу сесть и успокоиться.
Моника тихо рассмеялась и заперла дверь.
Эпилог
Рик заглянул в кабинет Моники.
– Ну что, перекусим?
Она подняла глаза от сметы и улыбнулась.
– Потом можно и перекусить.
– Нет, только не это! – рассмеялся Рик. – Я хочу есть. Между прочим, по твоей милости я остался без завтрака.
– Это точно. Моя вина. – Она встала из-за стола, и ее глаза озорно сверкнули.
Рик прекрасно знал этот взгляд. Теперь жди беды.
– Моника, в два часа у нас встреча с представителем Торговой палаты. Так что ничего такого не выдумывай.
Она обошла стол и, шагнув к нему, спросила, теребя верхнюю пуговицу блузки:
– Какого «такого»?
– Моника... – Тело предательски откликнулось на ее провокацию. И как только Монике удается заводить его с полоборота после двух лет совместной жизни?
Филиал на Западном побережье был пока невелик: всего лишь один служащий в конторе и трое работников на складе. Сейчас у всех обеденный перерыв. Так что можно заказать по телефону бутерброды, а пока их доставят...
Тем временем Моника расстегнула еще две пуговицы, и в разрезе шелковой блузки показался черный кружевной бюстгальтер. Рик застонал и запер дверь. Ну почему он даже не пытается сделать вид, что противится? Или изобразить равнодушие? Почему жена постоянно вьет из него веревки?
– Ричард? – Она расстегнула последнюю пуговицу, и шелковая блузка соскользнула на пол. Она была по-прежнему стройной, но уже наметился животик. Рик улыбнулся, а Моника прищурилась и недовольно протянула: – Что?
– Ничего. Иди ко мне. – Он шагнул к ней, но она отступила.
– По-твоему, я толстая?
– Конечно нет. – Он схватил ее за запястье и притянул к себе. – Тебе уже пора округляться.
Зазвонил телефон, и Моника, схватив трубку, затараторила на итальянском. Значит, это ее мать или Микеле.
Если звонит Стефания, можно поставить крест и на обеде, и на «закуске». Эта женщина может говорить без остановки часами. Но Рику она нравится. Хотя он не разделяет ее допотопных взглядов, но не может не оценить ее трепетного отношения к дочери: Стефания самозабвенно любит Монику и желает ей только добра. К тому же она сразу приняла Рика, чем немало удивила всю семью и снискала расположение зятя.
Моника бросила на мужа сочувственный взгляд и перешла на английский:
– Дядя Микеле спрашивает, приедем ли мы на День благодарения, и если приедем, то когда.
– За день до праздника, а уедем в воскресенье вечером.
Она прикрыла трубку ладонью.
– Ему не понравится, что мы так ненадолго.
– Ничего, он поймет. В это время года у нас самая запарка.
Он вполуха слушал, как Моника разговаривает с дядей, и думал о том, как все изменилось за последние полтора года. Артур работает как проклятый: на нем все Восточное побережье. Кто бы мог подумать, что Арти настолько увлечется работой. Микеле постепенно отходит от дел. И прекрасно проводит время с одной рыжеволосой дамочкой, с которой познакомился в баре Анджело прошлой осенью.
Моника положила трубку и обняла мужа за шею.
– Я сказала Микеле, что мы с тобой приготовили всем сюрприз. – Она ухмыльнулась. – А он говорит – надеюсь, ты не забеременела? Мол, еще не время. Надо расширять бизнес.
– Ты что, шутишь? Неужели так и сказал? – хмыкнул Рик.
Она кивнула.
– А еще сказал, что у него для нас тоже сюрприз.
– Ого! Неужто собрался жениться на Джине?
– А ты что, против? С тех пор как они встречаются, дядя стал меньше курить и пить. Из Джины выйдет прекрасная жена.
– Это точно. – Рик улыбнулся и прижал жену к себе. – А из тебя выйдет прекрасная мамочка.
Она распахнула свои глазищи и серьезно спросила:
– Ты на самом деле так думаешь?
– Не сомневаюсь. – Он поцеловал ее, и они забыли про обед.
