Потом приехала тетя Лорен. Это было как в тот раз, когда меня поймали за тем, что я подсматриваю оценки за контрольную. Мне тогда было одиннадцать, меня на это подстрекали новые одноклассники, и мне так хотелось их поразить. Так вот, вызов в кабинет директора сам по себе был делом неприятным. Но хуже любого наказания — увидеть разочарование на лице тети Лорен.
В этот раз я увидела то же самое разочарование, и оно причинило мне такую же боль.
Короче, в конце концов мне удалось убедить их всех, что у меня случился маленький рецидив. Но это как с мальчиком, который все кричал «Волки, волки!» Когда я в следующий раз скажу им, что мне гораздо лучше, они уже не так быстро поверят. Дорога к быстрому освобождению закрыта.
— На следующей неделе тебе надо будет сдать анализы мочи, — сказала доктор Джил.
— Но это же смешно, — возразила ей тетя Лорен. — Откуда нам знать, может, она действительно видела кошмар и просто бродила во сне? Она же не может контролировать свои сны.
— Сны — это зеркало души, — провозгласила доктор Джил.
— Это вообще-то о глазах, — огрызнулась тетя Лорен.
— Любой мало-мальски сведущий в психологии скажет вам, что то же самое относится и ко снам. — Голос доктора Джил оставался ровным и спокойным, но по лицу было видно, как ей надоели родители и опекуны, которые постоянно оспаривают ее диагнозы и защищают своих детей. — Если даже Хло всего лишь снилось, что она видит призрака, это означает, что подсознательно она еще не приняла свою болезнь. Нам надо понаблюдать за ней.
— Я-я-я не понимаю, чем мне могут помочь анализы мочи? — спросила я.
— Нам надо убедиться, что ты получаешь нужные дозировки лекарств с учетом твоего веса, уровня активности, приема пиши и других факторов. Тут очень тонкий баланс.
— Вы не верите… — начала тетя Лорен.
Доктор Давыдов откашлялся. Тетя Лорен сжала губы и принялась счищать катышки со своей шерстяной юбки. Она редко когда отступала в спорах, но в руках этих докторов было мое будущее.
Я и так знала, что она собиралась сказать. Анализы мочи нужны были не для проверки дозировки, а чтобы убедиться, что я вообще принимаю их таблетки.
Поскольку я пропустила утренние уроки, меня нагрузили бытовыми поручениями. Я как раз накрывала к обеду, погруженная в свои мысли, когда над ухом вдруг раздался голос:
— Я сзади.
Я резко развернулась и увидела перед собой Дерека.
— Мне не победить, — сказал он. — Ты пуглива, как котенок.
— Думаешь, если ты подкрадываешься сзади, а потом объявляешь, что ты здесь, я испугаюсь меньше?
— Я не подкрадывался…
Он покачал головой, сцапал из хлебницы две булочки, а остальные разложил так, чтобы пропажа была незаметна.
— Я просто хотел сказать, что если вам с Симоном надо поговорить, то необязательно делать это у меня за спиной. Если, конечно, вам так больше нравится…
— Мы всего лишь…
— Я знаю, что вы делали. Симон мне уже все рассказал. Ты хочешь узнать ответы. Я все это время пытался тебе их дать. Тебе надо было всего лишь спросить.
— Но ты сказал…
— Сегодня вечером. В нашей комнате. В восемь. Скажи миссис Талбот, что будешь заниматься со мной математикой.
— Нам нельзя на вашу половину. Думаешь, она позволит мне подняться к вам?
— Просто скажи ей, что это ради математики. Это не вызовет у нее сомнений.
Видимо, потому что у него действительно проблемы с математикой, подумала я.
— И это будет… нормально? Мы с тобой не должны…
— Скажи ей, что Симон будет с нами. Да, и разговаривай с Талбот, а не с Ван Доп.
Глава 22
Мы с Рэ почти не разговаривали весь день. Она не проявляла недоброжелательности, нет. Она совсем не такая. Мы сидели вместе на уроках, она задавала мне вопросы. Но не было той веселой болтовни, смешков и беззаботного трепа. Сегодня мы были одноклассницами, а не подругами.
Перед ужином, когда мы обычно вместе садились за уроки, она собрала свои учебники, ушла в столовую и закрыла дверь.
После ужина я прошла вслед за ней на кухню, неся свои грязные тарелки.
— Сегодня моя очередь стирать, — сказала я. — Ты не покажешь мне, как пользоваться стиральной машинкой? — Я чуть понизила голос. — Мне надо с тобой поговорить.
Она пожала плечами.
— Конечно.
— Прости, что не рассказала тебе, — сказала я, когда она показывала мне всякие рычажки и кнопки на стиральной машинке. — Я… мне очень непросто сейчас.
— Почему? Ты же можешь говорить с мертвыми. Разве это не круто?
Это было совсем не круто, а даже очень жутко. Но мне не хотелось, чтобы она подумала, что я скулю. А может, мне просто не хотелось показаться тряпкой.
Я затолкала в машинку первую партию белья и насыпала порошка.
— Тихо! Тихо! Ты тут весь подвал пеной заполнишь. — Рэ забрала у меня из рук коробку с порошком. — Если ты можешь доказать, что действительно видишь призраков, то почему просто не сказать им об этом?
Совершенно логичный вопрос, но при мысли об этом какой-то глубинный инстинкт кричал во мне: «Не говори! Никогда не говори!»
— Я… я пока не хочу говорить им правду. Не сейчас. Не здесь.
Рэ кивнула и отставила в сторонку коробку с порошком.
— Да уж, Джил — это конторская крыса, и воображения у нее не больше, чем у канцелярской кнопки. Она будет держать тебя тут, пока у тебя не пройдет «вся эта чушь с призраками». Так что лучше прибереги свои страшилки до тех времен, когда выберешься отсюда.
Мы молча разбирали корзину с бельем, потом я сказала:
— Но я хотела поговорить с тобой, потому что, понимаешь, здесь на самом деле есть призрак.
Рэ медленно огляделась, намотав футболку на кулак, словно боксер, готовящийся к бою.
— Не прямо сейчас. Я хотела сказать, здесь был призрак. Тот же самый, которого я слышала вчера ночью. — До того как появилась Лиза. Весь день я гнала от себя мысли о Лизе. Если я видела ее, это же не может означать, что она…
Почему я не спросила миссис Талбот, когда можно будет поговорить с Лизой? Я боялась ответа?
— …он сказал?
Я встряхнулась и повернулась к Рэ.
— А?
— Что этот призрак сказал?
— Я не разобрала. Он все время пропадал. Я думаю, это влияние лекарств. Но он сказал, что мне надо открыть эту дверь.
Я показала на ту самую дверь в подвале. Рэ обернулась так быстро, что у нее аж шея хрустнула.
— Вот эту дверь? — Глаза у Рэ заблестели. — Запертую дверь в подвал?
