Нетти уже проснулась, когда я вошла. Лицо ее было в красных пятнах, и на нем блестели дорожки от слез.
Я обняла ее:
— Что тебе приснилось на этот раз?
— Бабушка, — прошептала Нетти. — Я была в квартире, и бабушка умерла. У нее было серое, как камень, лицо, а когда я подошла поближе и коснулась ее руки, пальцы начали отваливаться и она превратились в песок.
Содержание кошмара не было необычным, и хотя почти все мои мысли были заняты тем, что чуть было не случилось между мною и Вином, все-таки я могла утешить Нетти.
— Когда-нибудь бабушка умрет, Нетти. Нам нужно быть готовыми к этому.
— Я знаю! — закричала она. — Но смерть бабушки — только начало. Когда я зашла в твою комнату, ты тоже лежала на кровати, и твоя кожа была такой же серой, как у нее. Я пошла к Лео, и он был точно такой же. Я осталась одна. — И Нетти начала всхлипывать.
— Лео и я не умрем, по крайней мере не так скоро. Мы молоды и здоровы.
— Как были мама и папа.
Я обхватила Нетти руками, и мысли о Вине, казалось, ушли далеко-далеко.
— Наши жизни не будут похожими на их жизни. Вот увидишь. Все, что я делаю, все, о чем я думаю, — как бы защитить нас, особенно тебя, от такой жизни.
Нетти кивнула, хотя глаза ее были полны сомнения.
Она легла, я подоткнула вокруг нее одеяло и уже была готова улечься рядом, как вспомнила, что на мне нет пижамы. Придется спать в этом поеденном молью халате; будем надеяться, что я не подхвачу вшей или что-нибудь еще столь же ужасное. Кроме того, это будет для меня хорошим уроком — не стоит снимать пижаму.
Однако я не смогла заснуть. Я лежала и думала о сестре, стоит ли мне организовать ей встречу с кем-нибудь. Потом я подумала о том, что мы с Вином делали (или собирались делать) до того, как Нетти приснился кошмар. Хотя я была верующей католичкой, я никогда не считала себя высокодуховной, но все же не могла не думать, что крик Нетти был вроде как знаком. Бог или мои мертвые родители велели мне остановиться. Или я слишком все преувеличиваю? В конце концов, Нетти регулярно снились кошмары, и они не обязательно были знаком. И разве я не смогла бы остановиться сама? Мы с Вином и раньше бывали почти так же близки, и я всегда могла обозначить границы без вмешательства свыше.
Кожа зудела от халата. Сначала я пыталась не обращать внимания, но потом зуд стал невыносимым, и я расчесала кожу до крови.
Раздался негромкий стук в дверь: это был Вин, который принес мне аккуратно сложенную пижаму. Все-таки он был джентльменом; например, Гейбл бросил бы мне скомканные вещи.
Чтобы не будить Нетти, я вышла в коридор:
— Спасибо тебе. И прости меня.
Он покачал головой.
— Нет, я должна попросить прощения. Я не хотела делать этого. Я хотела…
Неловко было говорить это вслух.
— По правде говоря, мое тело и мой ум не всегда согласны между собой в том, чего они хотят.
Он поцеловал меня в щеку.
— Ну, при обычных обстоятельствах эта ситуация очень раздражала бы, но к счастью для тебя, я схожу по тебе с ума.
«Сейчас», — подумала я.
— Что? Ты хмуришь бровки. О чем ты подумала?
— Сейчас. Ты сходишь по мне с ума сейчас.
— И буду всегда, — настаивал он. — Я в самом деле так думаю.
Вин был самым лучшим парнем из всех, кого я знала, и говорил чудесные слова. Хотя я ему и не верила, я знала, что сам он себе верил, и не хотела ранить его чувства, так что попыталась не показать своих сомнений на лице.
Я поцеловала его в губы, без языка (он остался за зубами, где ему самое место), потом закрыла дверь и вернулась в комнату, которую делила с сестрой. Я сняла халат, скользнула внутрь пижамы и легла в кровать к Нетти. Она свернулась калачиком у меня под боком и положила руку мне на пояс.
— Я помешала тебе с Вином? — прошептала она.
— Ничего особенного, — сказала я (и решила, что так оно и было на самом деле).
— Мне он в самом деле нравится, — сказала Нетти сонным голосом. — Если у меня когда-нибудь будет парень, в чем я очень сомневаюсь, я бы хотела, чтобы он был точно таким, как Вин.
— Я рада, что ты его одобряешь, — ответила я. — И, кстати, Нетти, я уверена, что у тебя будет миллион парней.
— Миллион?
— Ну, столько, сколько хочешь.
— Я бы согласилась на одного, — сказала она. — Особенно если бы он был таким же милым, как твой.
XV
Мы снова носим траур; я узнаю значение слова «междоусобный»
Мы вернулись в город в воскресенье после обеда. Вин отправился к себе домой прямо со станции — они жили довольно близко от вокзала, — а мы с Лео и Нетти пошли к себе. Я очень хотела попасть домой: я была сонной, голодной, и надо было сделать огромное домашнее задание. Кроме того, пребывание вдали от дома всегда заставляло меня нервничать.
Погода была удивительно теплой для февраля, поэтому Лео с Нетти решили пойти от вокзала пешком и не садиться на автобус. Я же хотела поехать на автобусе, чтобы сэкономить время, но мое предложение отвергли.
Мы были уже на полпути домой, когда я начала ощущать необъяснимую и почти болезненную потребность быть дома. Я ускорила шаг.
— Помедленнее, — позвала Нетти, — ты идешь слишком быстро.
Я предложила устроить гонку. Мы только что дошли до улицы с анахроничным названием «Музейная миля», которая вела вдоль парка прямо к нашему дому.
— Иди к нам, Анни, несправедливо, если у тебя есть преимущество, — сказал Лео.
Я вернулась к ним.
— На изготовку, — сказала я, — внимание, марш!
Мы побежали по тротуару. Лео бежал первым, Нетти ненамного отставала от него. Я была последней, но меня вполне устраивала такая позиция — так было легче приглядывать за родственниками.
Задыхающиеся, с покрасневшими лицами, мы добежали до дома менее чем за десять минут. Напряжение от бега также немного меня успокоило.
— Пойдем по лестнице? — предложил Лео.
— Хорошая шутка, Лео, — сказала я, нажимая на кнопку вызова лифта.
В квартире было необычайно холодно, особенно по сравнению с солнечным теплом снаружи. Из гостиной тянул сквозняк, так что я пошла туда, чтобы закрыть окна. Там на кушетке сидела Имоджин, и беспокойство, которое я ощущала ранее, немедленно вернулось.
— Что-то случилось, — сказала я.
Она кивнула.
— Где Нетти и Лео?
— В своих комнатах.
— Садись, — сказала она, и я поняла, что это может значить только одно.
— Я постою. Если ты хочешь сказать мне, что бабуля мертва, я лучше постою.
