И вот наступает тот великий, ослепительный миг, когда Ульрика не в мечте, не во сне, а наяву — в собственном саду! — видит его, своего давнего тайного возлюбленного, видит в облике темного ангела… Он ждет ее под старой кривой яблоней, уже не в коричневом платье странствующего торговца, а в чем-то длинном, черном. Он улыбается и простирает к ней руки. Его глаза горят во тьме желтым огнем. Он прекрасен. Со стоном радости Ульрика падает в его объятия, приникает к его телу. К его твердому, как камень, горячему обнаженному телу. Да, он тоже обнажен! А то, что она приняла за его одеяние, — это его крылья! Огромные черные крылья, которые он обернул вокруг тела, сложил, словно летучая мышь…
Не размыкая объятий, они опускаются на траву. Жар сливается с жаром, губы с губами, глаза смотрят в глаза… И в его глазах Ульрика видит бездонный мрак и адский пламень, а он выпивает душу Ульрики через широко распахнутые глаза. Его руки бродят по ее телу, сжимают до боли, ранят — у него такие длинные и острые ногти! Но ей приятна и эта боль, и другая, более сильная, которая приходит, когда он овладевает ею. Ах, какой он огромный, как больно! Огромный и очень холодный, обжигающе холодный, будто лед… Но Ульрика слышала, что так и бывает с ведьмами, когда Сатана овладевает ими впервые. Он целует ее грудь, он присасывается к коже над ее левой грудью, он впивается в нее и пьет ее кровь. И Ульрика знает — это он ставит на нее свою метку. Так положено. Хотя это тоже больно. Все — больно. А ведь во сне его объятия всегда были нежными и жаркими, как солнце!
Кажется, она лишилась чувств от боли и страсти. А он ушел, покинув ее, обнаженную, на траве. С трудом она встает и идет к дому. Все болит… Тело исцарапано, некоторые ссадины кровоточат… А над левой грудью — небольшое темное пятно, холодное на ощупь и совершенно нечувствительное. Можно его трогать, можно втыкать иголку — кожа в этом месте словно омертвела.
И это пятно останется навсегда, даже когда заживут все царапины и пройдет боль в истерзанном теле.
Пятно останется, и Ульрика будет тщательно скрывать его от мужа и от всех, кто может его увидеть.
А потом, во время допроса, Охотники на ведьм обнаружат это пятно, и оно станет одним из доказательств…
Впрочем, разве они нуждаются в доказательствах, эти проклятые истязатели?
Ульрика подходит к постели, снимает бусы и прячет в шкатулку, надевает рубашку, заплетает волосы и ложится рядом с храпящим мужем. Тело горит, царапины саднят. Но она засыпает. И во сне к ней приходит ее ангел. Он вновь овладевает ею, только теперь его объятия нежны и ласковы. Он целует пятно над ее левой грудью и выпивает оттуда немного крови.
И так будет каждую ночь. Он навещает ее во сне, овладевает ею, дает наслаждение — и выпивает немного крови из своей метки.
И в ту, самую первую ночь ангел сказал ей, что она родит для него детей: сына и дочь. Это было — как благовещение, темное благовещение…
Наутро Ульрика проснулась счастливая. И сразу же сообщила мужу, что беременна. Бедняга едва не помешался от радости. От первой жены, на которой он женился в семнадцать лет и с которой прожил без малого десятилетие, у него не было детей. Он уже и не надеялся, что хрупкая Ульрика сможет от него забеременеть. Даже думал усыновить какого-нибудь сиротку. И вдруг — такая радость! В тот же день господин Цуммер подарил Ульрике толстую золотую цепь и золотой ковчежец с кусочком мощей.
Ульрика приняла подарок с благодарной улыбкой и надела его. Она не боялась святых мощей. Она почему-то была уверена, что глупого мясника обманули, и никаких мощей в ковчежце нет. Так, кусочек бараньей косточки. Или даже собачьей… Но все равно она была счастлива и благосклонно приняла дурацкий подарок. Ее все сейчас радовало. Ведь для нее начиналось ожидание, счастливое ожидание рождения своих малышей.
Как она мечтала о них! Скорей бы уж настал миг разрешения от бремени, скорее, скорее! Ведь это дети от него, от ее ангела, от ее любви… От ее мечты. Это, в сущности, только ее дети. Полностью — ее. Они будут принадлежать только ей.
Мальчик и девочка. Ангельски прекрасные. Пожалуй, мальчика она хотела даже больше. Ведь в нем воплотится ее возлюбленный. А в девочке — всего лишь она сама.
И Ульрика больше не тоскует. Она ведет себя хорошо, очень хорошо. Много и с аппетитом ест. Каждый день выходит на прогулку. И по много часов просиживает за шитьем и вязаньем. Крохотные чепчики, распашоночки, чулочки, башмачки, пеленочки — все из тончайшего полотна и лучшей пряжи, все разукрашенное, в вышивке и кружевах. Она собственноручно простегала даже два атласных одеяльца, цвета царственного пурпура.
Каждый вечер она предъявляет господину Цуммеру очередное свое творение, чтобы он порадовался, умилился… и поскорее ушел спать в другую комнату.
Ульрика отказывает мужу в близости с той самой ночи. Говорит, что бережет чрево, и он соглашается: надо беречь! Но она-то знает, что никогда и никому не позволит осквернить тело, которое однажды наяву, а не во сне, обнимал темный ангел… Падший ангел…
С особым чувством вчитывалась теперь Ульрика в слова пророка Исайи: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: „Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему“. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней. Видящие тебя всматриваются в тебя, размышляют о тебе: „Тот ли это человек, который колебал землю, потрясал царства, вселенную сделал пустынею и разрушал города ее?“».
Она читала — и видела своего возлюбленного. Ей дорого было любое упоминание о нем, любой намек на него! Она уважала пророка Исайю — ведь тот написал правду о ее любимом. Пророк увидел столь же прекрасного темного ангела, сына зари, первое и любимейшее творение Господа, созданное по образу и подобию. А другие видели омерзительного зловонного козла с двумя лицами, второе из коих находилось на заду. Фу! Глупцы! Да и что еще могут они придумать своими никчемными, заплеванными умишками? Ничтожества! Все, кто верит в Сатану-козла, — грязные отродья! Ее муж, ее служанки, ее соседи и даже священник, патер Мюкке… Особенно священник!
Ульрика родила в положенный срок и на удивление легко. Ангел уберег свою избранницу от родовых мук, от наказания божьего, назначенного всем дочерям и праправнучкам Евы за грехопадение, совершенное в незапамятные времена. Как Он все-таки жесток и мелочно мстителен, этот ветхозаветный Бог! Осквернить болью и грязью такое прекрасное и важное для каждой женщины событие — обретение ребенка!
Первым на свет вышел сын, за ним — дочка. Не очень крупные, но на редкость красивые и гармонично сложенные малыши. Будто две фарфоровые куколки.
Господин Цуммер рыдал от счастья. Глупый, он думал, что это его дети…
На следующий после родов день Ульрика встала. Она совершенно не чувствовала слабости. Наоборот — удивительный подъем и прилив сил. Она сама занималась детьми. Никого к ним не подпускала. Сама купала их, переодевала, даже пеленки стирала сама. И с легкостью управлялась с обоими. А какое удовольствие получала она, когда кормила грудью! Мальчик сосредоточенно сосал и очень серьезно смотрел на темное пятно над ее левой грудью, а Ульрика шепотом рассказывала ему правду о его отце. Девочка пила жадно, зажмурившись и стиснув кулачки от напряжения: она уже сейчас готова была бороться за все, что любит, даже за материнское молоко.
