– Я забираю себе задницу! – безапелляционно заявил Мэсэн. – Нет возражений?
Я растерянно помотал головой. Он тут же разломил тушу на две более чем неравные части: мне досталось крылышко, хозяину дома – все остальное: очевидно считалось, что птица состоит исключительно из задницы и крыльев… Впрочем, я не возражал: размеры этого самого крылышка превосходили мои самые смелые представления о большой порции…
– Слушай, может еще разик съездим на болото? – весело предложил мне Мэсэн на следующее утро. – Понимаешь, какое дело: маловато у меня грэу. Я меньше чем с десятком торговать не еду. А так наберем их побольше и поедем искать твою Быструю тропу – по дороге я и торговлей займусь… Зачем делать одно дело, когда можно сразу два?
Мне не слишком понравилась эта идея, но я как-то не решился возразить: я был чересчур сонный, чересчур сытый… и, если совсем уж честно, не слишком спешил расставаться с Мэсэном, общество которого делало меня убийственно спокойным и почти равнодушным к собственной судьбе.
Как и следовало ожидать, одной экспедицией на болото дело не ограничилось. На следующее утро Мэсэн бодро сказал: ну, еще штук шесть поймаем – и хватит! Потом он снова и снова повторял, что маловато будет. Некоторые походы вообще не приносили результатов: насколько я понял, грэу неплохо умели прятаться от незваных гостей, так что иногда Мэсэн понапрасну лупил дубиной по своему идиотскому шлему несколько часов кряду. Однажды мы забрели в самую глубь болота и поймали одного бэу – точную копию дерьмоеда, который жил во дворе у Мэсэна. От грэу он отличался только телосложением: те были высокими и худыми, а бэу – более приземистым и коренастым.
Я жил как во сне: долгие неторопливые поездки в тряской телеге и такие же долгие прогулки по болоту, регулярные физические нагрузки, обильная еда, ранние побудки – как, оказывается, мало надо человеку, чтобы забыться! Ежедневные незамысловатые беседы с моим новым приятелем не могли меня встряхнуть – я настолько отупел от такой жизни, что почти не воспринимал информацию, которую получал от Мэсэна, просто складывал ее в самый дальний сундук, пылящийся в одном из темных углов моей пассивной памяти. Время от времени я сам рассказывал ему какую-нибудь историю, и сам себе не верил: эти изумительные события никак не могли происходить со мной – начинающим охотником на дерьмоедов, подающим, впрочем, большие надежды…
Я обзавелся новыми привычками – пугающе быстро, как всегда. Отвар из лесных трав по утрам – я уже не мог без него обходиться, совсем как когда-то без кофе, а потом – без камры! – сытный ужин перед сном, который действовал на меня, как хорошее снотворное: никаких сновидений, заставляющих мучительно сжиматься сердце, только блаженная темнота и безмолвие… Я уже не морщился от необходимости выносить горшок и оставлять его под деревом, на радость вечно голодному дерьмоеду: эта процедура стала для меня чем-то очень обыденным – все равно, что нажать на хромированную кнопку и спустить воду в кабинке общественного туалета. Я без содрогания смотрел на зубастого Куптика, который при близком знакомстве оказался похож не столько на свинозайца, сколько на помесь бобра с бегемотом – более того, я начал кормить его из рук пучками бледной болотной травы, и он жрал ее с таким же аппетитом, как и окровавленную конечность несчастного разбойника, гибель которого в свое время потрясла меня до глубины души… Я окончательно отказался от романтической идеи, что любой живой человек должен ежедневно принимать душ, решительно расстался со шмотками моего пучеглазого благодетеля Таонкрахта и переоделся в кожаные штаны и меховой жилет, такие же, как у Мэсэна – он великодушно разрешил мне проредить его скудный гардероб… Одним словом, я вполне обжился в мэсэновской хижине, и в этом было что-то пугающее.
Так прошло дней десять, а то и больше – честно говоря, я сбился со счета. Но однажды ночью я проснулся – совершенно самостоятельно и внезапно. Создавалось впечатление, что в глубоких недрах моего организма сработал некий таинственный будильник.
– Все! – сказал я вслух, и поначалу сам не узнал свой голос. – Пора выбираться отсюда, дружок!
Потом я разыскал белоснежную рубаху из таонкрахтовых сундуков, отправился во двор и битый час стирал ее в бочке с питьевой водой с пугающим меня самого остервенением. Покончив со стиркой, я разделся и вымылся сам – собственное тело я тер с такой же необъяснимой яростью, которая только что обрушилась на рубаху. Мне показалось, что .я здорово подкачал мускулы, перетаскивая контуженных грэу – более того, я даже умудрился слегка растолстеть, чего со мной прежде не случалось – ни при каких обстоятельствах.
– Боров, – сердито сказал я себе, – смотреть на тебя тошно!
Разумеется, я здорово преувеличивал, но иногда стоит перегнуть палку: для профилактики… Я надел мокрую рубаху на такое же мокрое тело – мне почему-то показалось, что вместе им будет веселее сохнуть – вернулся в дом и решительно отправился на кухню. Переступил через Мэсэна, спящего между окном и печкой на толстенной стопке меховых одеял, и начал крутиться перед огнем: у меня были все основания полагать, что так мы с рубахой быстрее высохнем. Мэсэн тут же учуял, что на его заповедной территории объявился чужой, проснулся и изумленно уставился на меня.
– Ты чего, Ронхул? – ошалевшим со сна голосом спросил он. – Проголодался?
– Сохну, – лаконично ответил я.
– А где ты намок? – он окончательно растерялся.
– Я не намок. Я рубаху постирал, – невозмутимо объяснил я.
– Зачем? Ночь во дворе!
– Я знаю, что ночь, – равнодушно откликнулся я. – Что делать: она была грязная, как я не знаю что, а утром я должен уходить.
– Куда уходить?
– А ты забыл? Немудрено: я и сам чуть не забыл, – сердито сказал я. – Мне нужно найти этих, как их там… Вурундшундба. Ты обещал поискать для меня Быструю Тропу. Впрочем, это не так уж важно: не найдешь быструю, пойду по обыкновенной. Как-нибудь доберусь…
– Эк тебе приспичило! – Мэсэн неодобрительно покачал головой. – Я как раз собирался отправиться на ее поиски, денька через два-три… Может подождешь?
– Нет, – твердо сказал я. – Я ухожу сегодня утром. Это решено.
Он окончательно проснулся и теперь рассматривал меня так внимательно, словно мы только что встретились.
– Ладно, – неожиданно кивнул он, – решено, так решено. Что ж ты сразу не сказал, что тебя по-настоящему надо?
– А разве я не сказал? – удивился я.
– Нет, – невозмутимо ответил Мэсэн. – Ладно уж, сейчас поедем. Дай хоть горячего попить!
– Я и сам не откажусь, – улыбнулся я.
Через полчаса мы пили традиционный душистый отвар, закусывая его комками янтарного меда – со слов Мэсэна я уже знал, что здесь нет никаких пчел, а мед собирает некий таинственный зверь Юпла: каким-то образом высасывает его из сердцевины растений и прячет в дуплах, а некоторые нахальные люди вроде моего приятеля периодически разворовывают его запасы. Я даже видел издалека черный хвост этого диковинного зверя – крупный и мощный, как хвост какого-нибудь доисторического ящера, но пышный и мохнатый, как у лисицы – разглядеть все остальное мне так и не удалось: зверь поспешно скрылся в зарослях. Мэсэн объяснил мне, что юплы не трусливы – поскольку они гораздо сильнее всех своих потенциальных противников – но разумны и нелюдимы: они попросту не любят заводить новые знакомства…
