Улыбнись, душа моя. Ты еще помнишь, как это делается?
— Я попробую. — Беспомощно сказала она. — Мне здорово не по себе, Макс. Я ведь довольно долго жила в Берлине, правда, в западной части, но этот район я тоже хорошо знаю: тут неподалеку сейчас снимает квартиру мой сын… вернее, снимал — мне следует употреблять прошедшее время, верно? В этом городе прошла моя юность. И сейчас я вспомнила, что это было не так уж плохо…
— Что — «это»? Твоя юность? Вот и славно: значит среди твоих воспоминаний есть не только паршивые — редкостная удача!. — Невесело усмехнулся я.
— Моя юность… и вообще жизнь. — Почти неслышно прошептала она. — Рождественские свечи и запах хвои на Рождество, первые листочки и цветущие крокусы весной, пицца с пеперроне и дешевое красное вино в итальянском ресторанчике возле Оперы, и наша развеселая компания… Конечно, дело кончилось тем, что некоторые из наших постарели и стали занудами, обыкновенными скучными бюргерами, считающими дни до государственной пенсии, а некоторые успели вовремя умереть… но когда-то мы вместе встречали каждый Новый год, напивались, как поросята, веселились, как сумасшедшие, думали, что любим друг друга больше жизни, и это было почти правдой! Я хочу, чтобы это повторилось, Макс… Знаю, меня посетило самое худшее настроение, совсем не то, с которым следует смотреть в глаза неизвестности, но я ничего не могу с собой поделать!
— Веселые друзья, которые превратились в занудных бюргеров? — Ядовито усмехнулся я.
— Да уж, есть о чем пожалеть! Зеленые листочки и прочие чудеса природы, на которые мы не обращаем никакого внимания, пока у нас не начинаются какие-нибудь очередные неполадки в личной жизни, и тогда мы растерянно оглядываемся по сторонам в поисках хоть какого-нибудь жалкого намека на утешение… И новогодние праздники — эти дивные дни, когда люди натужно веселятся, чтобы по традиции отметить наступление еще одного года их короткой и бессмысленной жизни, торопливо поедая что-нибудь не настолько омерзительное, как в будние дни… звонят друзьям и родственникам и собираются в кучки, чтобы получить наглядные доказательства, что они нужны хоть кому-то! Ты уверена, что действительно хочешь, чтобы это все повторилось?
— Почему ты такой злой, Макс? — Ошеломленно спросила она.
— А я злой? Ну, наконец-то! — Я одарил ее самой ослепительной из своих улыбок. — А в каком еще настроении должен пребывать предводитель армии накануне битвы?
Собирать ромашки в палисаднике? Я бы с радостью сорвал для тебя пару ромашек, но что на это скажут Зеленые? Я ужасно боюсь с ними поссориться…
Впрочем, если мне удастся замочить Мирового змея, они меня все равно из-под земли достанут! Он же — редкое животное, он вообще существует в единственном экземпляре, если я не ошибаюсь… Идемте в зоопарк, мои дорогие, там я непременно куплю вам мороженое напоследок., и не смотрите на меня так испуганно: я действительно вполне обезумел, но я люблю вас, и требую, чтобы вы немедленно развеселились… А как вы думаете: может быть, нам удастся обойтись малой кровью и просто посадить Ермуганда в террариум? Дирекция зоопарка будет счастлива получить такой редкий экспонат, к тому же это поможет мне не рассориться с Гринписом!
— А кто этот Гринпис? — Осторожно спросил меня Дракула. Оказывается, он уже давно прислушивался к нашему разговору. — Он могущественный повелитель, вроде тебя? Но почему мы до сих пор с ним не повстречались? Что, он пребывает в ином мире?
— Да нет, куда ему! — Фыркнул я. — Не обращай внимания, князь Влад! Тебе ужасно не повезло с полководцем: в критических обстоятельствах я всегда выдаю на-гора рекордное количество чепухи, а обстоятельства у нас теперь самые что ни на есть критические… Пойди, настругай своих колышков, душа моя — может, еще пригодятся! — Я и сам не знал, почему мне так захотелось сказать ему что-нибудь обидное…
Они отступили на несколько шагов и изумленно смотрели на меня.
— Что вы так на меня уставились, ребята? Может быть, у меня не правильно повязан галстук? Или ширинка расстегнута? — Эти нелепые предположения стали последней каплей — я расхохотался весело и неудержимо, с удивившей меня самого яростью — жуткая безвкусица, так смеются законченные злодеи в голивудских фильмах, а не нормальные живые люди вроде старого доброго Макса!
— Ты горишь. — Тихо сообщил Анатоль. — Горишь, как полено в камине, но каким-то жутким зеленым огнем…
— Разве? — Удивился я. — Ну и черт со мной, горю — так горю! — Я не ощущал никакого жара, но заметил, что окружающий меня мир стал дрожащим и расплывчатым, все предметы приобрели какой-то странный зеленоватый оттенок, но мне было наплевать, если честно!
— Ты пылаешь, как гнев Аллаха, Али. — Уважительно высказался подоспевший к очередной раздаче чудес Мухаммед.
— Довольно плоская метафора. Это мой собственный гнев — при чем тут твой драгоценный Аллах?! — Холодно заметил я, устремляясь вперед.
Может быть, моим спутникам я действительно казался столбом пламени, но звери в зоопарке совершенно меня не боялись. Тигры норовили лизнуть мне руку, когда я выпускал их из клеток, хищные птицы и тучные лебеди дружно кружили над моей головой, а павлины, ламы и медведи преданно брели за мной по пятам. Прежний душка Макс непременно умилился бы, случись с ним такое трогательное приключение, но я едва замечал происходящее. Часовой механизм, все это время ритмично тикавший в глубине моего существа, наконец-то сработал, как бомба террориста, так что от этого самого Макса не осталось ничего — в том числе и фотографии на память! Меня несло неведомо куда — даже не навстречу судьбе, потому что теперь я сам был судьбой — судьбой богов, людей и восхитительного мира, который когда-то дал им жизнь, и от чудес которого и те, и другие так долго и старательно отворачивались… Час пробил, и теперь я молил небо об одном: чтобы все случилось как можно скорее, пока не угасло пламя моей восхитительной, невероятной и такой сладкой ярости. И когда на горизонте появился не правдоподобно гигантский силуэт обещанного пророчеством Волка — его чудовищные размеры превосходили даже возможности моего пылкого воображения! — я был готов расцеловать его хищную морду: за то, что он наконец-то пришел, и теперь я могу убить его и положить конец изматывающей неопределенности последних месяцев.
— Держись от него подальше, Один! — Крикнул я. — Ты помнишь? Тебе нельзя приближаться к этому зверю! И придержи своих ребят, чтобы не подвернулись под горячую руку — если уж Фенрир здесь, значит и они сейчас пожалуют. Не хочу их обижать: они всегда казались мне такими забавными персонажами!
Один ничего не ответил, но я знал, что он слышал мои слова и принял их к сведению — иначе и быть не могло! А потом я забыл о нем, и вообще обо всем на свете, потому что передо мной уже маячила распахнутая пасть Волка.
Фенрир вполне мог позволить себе роскошь не поперхнувшись проглотить меня вместе с моим дромадером, ятаганом, щитом и прочими волшебными причиндалами — которые, как выяснилось, были нужны мне не больше, чем детские погремушки: я так ни разу толком и не воспользовался чудесными дарами Сфинкса… Но он не спешил пообедать — то ли не успел нагулять аппетит, то ли все еще считал меня своим хозяином и повелителем… Ну да, по сценарию-то нам полагалось играть в одной команде!
