Книга Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я, страница 28. Автор книги Макс Фрай

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я»

Cтраница 28

– Сейчас, – вздыхаю, – проверим. Храбрости, правда, ни в одном глазу… Но одной рюмкой природу не исправишь.

– Рюмкой – нет. Тут иной тарой надо оперировать.

Вместо того чтобы «оперировать тарой», открываю наконец файл. Читаю. Поначалу не понимаю ничего.

24.09.92

Вчера какая-то старушка в булочной обозвала меня пижоном, вдохновившись не то брусничным оттенком моего плаща, не то формой твоих любимых солнцезащитных очков (кстати, и не надейся, что я верну их тебе в ближайшее время: во-первых, они дают мне возможность смотреть на мир как бы твоими глазами, а во-вторых, я в них неотразим). И стало мне хорошо, и ушел я вприпрыжку, прижимая к груди увядающий батон. А потом я спросил себя, почему так обрадовался этому упреку, и, кажется, нашел ответ. Я и правда хочу быть (или хотя бы слыть) пижоном, поскольку в глубине души уверен, что отчаянное, упрямое сопротивление миру – это и есть пижонство, самая редкая и благородная его разновидность. Возможно, самая опасная, но единственная сулящая надежду. Можно перевернуть мир, не имея даже пресловутой «точки опоры» – из чистого пижонства. Ага?

– Очень мило, – говорю растерянно. – Хорошо излагаю, да. Но к чему это? И при чем тут «автоответчик»?

– Ты меня спрашиваешь?

– Нет. Того хмыря, который отражается в оконном стекле.

– Кто еще?! – Веня дикими глазами смотрит на окно.

– Да нет. Никаких чудовищ. Я себя имею в виду. Себя.

– Тоже ничего себе Годзилла! – К моему другу-брату-ангелу-хранителю возвращается хорошее настроение. – А дальше там есть что-то?

– Там до фига всего есть. Пара десятков страниц.

– Ну вот и…

– Сейчас.

Послушно читаю дальше, спотыкаясь о пробелы.

Пижон ты и есть, кто ж еще!

Очки забирай, не жалко. Но учти, они вышли из моды еще в прошлом году. Что, уже передумал? Вот и молодец.

Теперь о главном. Что касается увядшего батона – неужели его дела действительно так плохи? Это прискорбно. Ибо я сегодня объявлюсь не позднее девяти вечера. Но боюсь теперь, что ты принудишь меня к совместному угрызанию твоей вчерашней добычи.

Ну, в общем, ты того… Мороженого, что ли, даме купи. И Лао Цзы с ним, с батоном-то.

– О, да это не монолог, – изумляюсь. – Диалог, точно. Вот только с кем? Голос бы услышать. Но фиг мне, да?

– В сентябре девяносто второго еще продолжался твой таинственный роман, – напоминает Веня. – Примерно к этому времени относятся Райкины сплетни, я точно помню. Вернулся из Крыма в конце сентября, и она мне новости рассказывала…

– Да, – замираю. – Конечно. Вот черт! Это мы так общались по телефону через автоответчик, наверное. А потом я, сентиментальный бугай, перевел эту интимную переписку в письменное состояние. Может такое быть?

– Если ты не мог ее забыть – вполне. – Таково заключение эксперта.

Читаю дальше. Ничего особенного. То предупреждаю, что поздно с работы вернусь, то о жизни ради собственного удовольствия разглагольствую, то Карлсона поминаю ни к селу ни к городу. И собеседница моя производит примерно такой же милый культурно-бытовой лепет. Интимное воркование счастливых образованных пустозвонов.

– Вот, подожди, – бормочет Веня из-за моего плеча. – Ох, как хорошо сказано! Не ожидал. Даже от тебя не ожидал.

– Что именно – хорошо?

– Ну вот же!

Читает вслух:

Мир, в котором мы живем – удивительное место; всякий человек – не просто прямоходящий примат, а усталое и разочарованное, но все еще могущественное божество; каждый город – священный лабиринт; докучливые условности в любое мгновение могут стать всего лишь правилами игры, трудной и опасной, но чертовски увлекательной, да?

– Ничего себе «автоответчик»! – добавляет Веня.

– Все это хорошо, но… Мне нужны ключи. Даже не мне. Нам обоим, раз уж ты так с тем зеркалом вляпался. А это – так, цацки. Клевые, да. Но цацки.

– Ты дальше листай. Где им и быть, твоим ключам, если не в коробке с такими цацками!

Про себя думаю, что Венин оптимизм – хрупкое дитя алкоголя, жизнь его будет яркой, но недолгой. Однако читаю дальше: действительно любопытный документ. И полезный. Позволяет проникнуться симпатией к себе, а такое дело никогда не помешает.

И в финале обретаю ужасающую награду за упорство.

Макс, милый Макс, так странно звонить тебе отсюда. Так странно, что здесь есть телефон. С другой стороны, а почему бы ему и не быть, телефону-то? И уж совсем странно, что я собираюсь тебе сказать: «Не волнуйся, я исчезаю, со мной все будет хорошо»… Нет, не так, я обхожусь с глаголами как иностранка. На самом деле хорошо не «будет», а «есть», и я не «исчезаю», а уже исчезла. Тут требуется прошедшее время, совершенная форма глагола. Самая совершенная из глагольных форм… А если бы мы с тобой были великими британцами, вышло бы еще лучше. Можно было бы использовать Past Perfect, поскольку я исчезла ДО ТОГО, КАК… До того, как – что? А просто – до того, как.

– Веня, – говорю, – отвернись, пожалуйста. Кажется, это очень личное. Совсем. Хуже семейного порно… Если очень захочешь, потом сам прочитаешь. Когда меня рядом не будет. Потому что – не-вы-но-си-мо!

Кивает. Отворачивается. А я читаю дальше. Каждая строчка – осиновый кол в сердце.

По большому счету, я исчезла задолго до того вечера, когда ты увидел меня на улице. И все-таки ты меня увидел, вот что славно! Но быть исчезнувшей – мое призвание, мания, мечта и единственное предназначение. Поэтому меня всегда тянуло куда-нибудь уехать: отъезд очень хороший выход для того, кто пока не научился исчезать, но непременно научится. Вот и я наконец научилась. В этом доме, куда ты меня привел, можно очень быстро научиться самым важным на свете вещам. Раз – и все.

Ты, конечно же, будешь в шоке от моей выходки. Не знаю, что бы со мной творилось, если бы ты исчез, а я осталась. Тому, кто остается, всегда трудно, а тому, кто исчезает – легко. Мне повезло, я исчезла первой. А ты остался. И я не знаю, как это можно исправить. Как сделать, чтобы тебе не было грустно без меня. Потому что ты все еще есть, и окно твое светится сейчас прекрасной бледно-изумрудной поганкой, как блуждающий огонек в московском болоте. Не грусти, не грусти, не грусти. В отличие от тебя я сейчас знаю, что расстаемся мы ненадолго. Вернее, мы вовсе не расстаемся. Потому что кроме этой судьбы, есть еще и другие, предназначенные для таких встреч, что по сравнению с ними наш московский роман – скучная, сентиментальная пьеска. Когда ты сам исчезнешь, ты поймешь, что я имела в виду. А ты непременно исчезнешь, иначе быть не может. Для того мы с тобой и родились, чтобы однажды исчезнуть.

Поэтому – ты уже понял, да? – я не приеду к тебе ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Никогда. Зачем приезжать, если мы и так вместе? Всегда, везде вместе, только ты этого пока не знаешь, а я уже знаю.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация