В «Олимпийском» все пошло как по маслу. Обаяв нескольких книготорговцев и купив десяток ненужных глянцевых книг, я стал счастливым обладателем целого списка телефонных номеров искомого издательства. Три питерских, один московский – торгового представительства. Чего ж мне еще?
44. Опс
Окружавшая ее культ таинственность вызывала представление об Опс как о богине, покровительнице Рима, имя которой было табуировано.
Я вернулся домой и перво-наперво сварил кофе в самой большой, полулитровой джезве – пригодится! Проанализировав причины внезапной душевной смуты, я обнаружил, что не слишком люблю говорить по телефону с незнакомыми людьми. А кофе, напротив, люблю. Всякий кнут должен уравновешиваться пряником – примерно так я представляю себе идеальную формулу самодисциплины.
Наполняю чашку, набираю номер. Стоило так волноваться: короткие гудки. Все четыре номера, включая московский, ответили мне жизнерадостными короткими гудками. Кофе в чашке уже подошел к концу, я прикурил вторую сигарету, а эти коммуникабельные гады продолжали трепаться с более удачливыми абонентами. Когда телефонная трубка начала, наконец, протяжно подвывать, я даже не сразу понял, что добился успеха.
Первым сдался московский филиал. На том конце провода обитал мужской тенор, то ли усталый, то ли нетрезвый – поди разбери! Оба варианта казались мне не слишком благоприятными для предстоящих деликатных переговоров, но выбирать не приходилось.
Выступление мое было тщательно продумано; легенда казалась беспроигрышной. Я поздоровался, представился независимым литературным обозревателем, пишущим для разных изданий (если верить содержимому папок в моем компьютере, я говорил чистую правду). Сказал, что хочу взять интервью у писателя Максима Фрая. Просто жажду, черт побери, побеседовать с вышеупомянутым литератором. Мне, глупому, казалось, что это заявление вызовет на другом конце провода бурный энтузиазм: реклама-то им нужна? Нужна. Ну и вот.
Однако фиг мне.
– А он не дает интервью, – весело сообщил мне невидимый собеседник. – И правильно делает. Если бы я такое дерьмо писал, я бы тоже от всех прятался.
– Ну почему же «дерьмо»? – оторопел я.
– А что же еще? Конечно, дерьмо! – все так же приветливо откликнулся представитель издательства. – Народ прется, особенно детишки, но мы-то с вами образованные люди, мы-то понимаем…
Дальше я не слушал. Мучительно соображал, как бы все же выдавить из словоохотливого собеседника хоть несколько капель полезной информации.
– Я, – говорю, – в данной ситуации человек подневольный. Я заказы выполняю. А мне заказали интервью с Фраем. Может быть, все-таки, в виде исключения, подскажете, как его найти?
– Да я бы подсказал, не жалко, только сам понятия не имею, где он. Вроде он не в Москве живет. И вообще не в России. Кажется, в Германии. Ну, в смысле, эмигрант, из наших… А хотите, я вам вместо него интервью дам? Приколемся…
От такого предложения я совсем растерялся.
– Нет уж, спасибо. Мне бы с настоящим автором книги побеседовать.
– Ну тогда ничем не могу помочь.
– Подождите, – прошу, – не бросайте трубку. Я правильно понимаю, что Фрай – это псевдоним? Там ведь под значком копирайта фигурируют какие-то другие фамилии…
– А, – отмахивается, – не парьтесь. Это какие-то знакомые нашего директора. Вроде так проще было договор оформить. Он ведь иностранный гражданин, автор-то… Ну, мне что-то подобное говорили.
– То есть, – я холодею, – вы хотите сказать, что автора книги действительно зовут Максим Фрай?
– Да не знаю я, как его зовут. Может – так, может – не так. Вы поймите, я здесь, в Москве, просто книжками торгую. Что у них там, в Питере, творится – не мое горе.
Его признание дарит мне надежду, что разговор с северной столицей окажется более внятным. Поспешно прощаюсь и начинаю штурмовать бастион междугородной связи. После получаса непрерывного насилия над телефонным аппаратом слышу наконец нежный женский голосок. Спасибо тебе, господи. Можешь ведь, если хочешь! Как сказала бы о тебе любая школьная учительница: способный, но ленивый. Именно.
Выкатываю на дамочку все ту же телегу про интервью. Это, кажется, не производит на нее особого впечатления. Все же меня не отправляют в паломничество к окраинам мужских гениталий, а после долгих уговоров любезно соединяют с главным редактором издательства. Это, наверное, очень круто. Да здравствую я!
У главного редактора бодрый голос, хороший темп и лаконичная манера изъясняться. Выработал, наверное, в ходе многолетнего общения с занудами-литераторами. Нет, Макс Фрай не встречается с журналистами. Да, я могу написать ему письмо на адрес редакции. Нет, электронной почтой он не пользуется; редакция, впрочем, тоже. Нет, он не живет в Москве. И в России тоже не живет.
Редактор уже готов прощаться, но я иду ва-банк. Рассказываю официальную версию истории фотографа Макса Фрая, моего якобы земляка и друга. Заслуженного покойника изящных искусств, если на то пошло. Сообщаю о его посмертной выставке в Москве, которая (некоторое преувеличение не повредит) прошла в свое время с грандиозным успехом. Спрашиваю: неужели полный тезка? И имя, и фамилия совпадают. А может быть, мой покойный друг еще и книжки тайно пописывал? И теперь очередной душеприказчик их публикует? Может такое быть? Теперь вы понимаете, как много значит для меня эта встреча?
Мой собеседник, кажется, растерялся. Медлит, собирается с мыслями. Но через несколько секунд решительно говорит: нет, ерунда. Автор книг жив и здоров. Вот как раз третьего дня звонил, обещал новую книжку прислать. Ну, не встречается человек ни с прессой, ни с читателями – у всех свои причуды, свои жуки в голове, не хоронить же его теперь… А что до чудесных совпадений, тут я могу расслабиться. «Максим Фрай» – это псевдоним, слово чести. Может быть, автор действительно побывал в Москве в 1993 году и посетил эту памятную выставку. Может быть, просто в газете о ней прочитал, а необычное имя фотографа запомнилось и потом, несколько лет спустя, стало псевдонимом. В общем, ничего необъяснимого не случилось. Вопросов больше нет?
Я понимаю, что меня прокатили. Заморочили голову. Информации не будет. Ни имен, ни явок, ни паролей, хоть ты тресни. Но на всякий случай предпринимаю последнюю, отчаянную попытку достучаться до редакторского сердца.
Ладно, говорю. Имена, фамилии, псевдонимы, совпадения, мертвецы, интервью, о’кей, все это пустяки. Согласен. Но поймите меня правильно, я не фанат какой-нибудь малолетний, не подросток экзальтированный. Взрослый дядька, занятой по горло столичный житель… Но ведь он, автор этот ваш, мерзавец, сны мои в своих книжках описывает. Понимаете вы теперь, что мне позарез нужно с ним увидеться? Или не понимаете? Что ж мне, лоб расшибить о телефонную трубку?
Но мой монолог не производит на жизнерадостного главного редактора никакого впечатления. Ну, почти никакого. Он с удовольствием смеется: вот оно что, и вы про сны вспомнили. Оказывается, я не первый. Многие читатели пишут письма и даже звонят в издательство. Говорят, что этот Фрай их собственные сны описывает. Тем он их и подкупает, наверное. Вот где, оказывается, зарыт секрет успеха. Забавно.
