Потом я отправился наверх и до наступления темноты развлекал сэра Луукфи Пэнца и добрую сотню буривухов сведениями о Пустых Землях, которые успел почерпнуть из эпохального третьего тома. Когда долгие сумерки сгустились до состояния ночи, сэр Луукфи, роняя стулья, с сожалением засобирался домой. Так я узнал, что его рабочий день длится от полудня до полной темноты: в остальное время буривухи предпочитают заниматься своими делами и беспокоить их не следует. На нашего Куруша они смотрели как на чудака: все время проводить с людьми — это так эксцентрично!
Я пригласил симпатичного сэра Луукфи выпить по кружке камры в моем кабинете. Он обрадовался и засмущался одновременно. Послал зов жене, после чего сообщил:
— Вариша готова поскучать еще часок. Спасибо, сэр Макс! И простите, что я не сразу принял ваше приглашение. Понимаете, мы недавно женаты и… — бедняга стыдливо запутался в складках собственного лоохи. Мне пришлось его придержать.
— Не надо ничего объяснять, — улыбнулся я, — все правильно, друг мой!
Оказавшись в кабинете, я тут же послал зов курьеру. Тот примчался через несколько секунд, преданно заглядывая мне в глаза. Фильм ужасов: «Макс — пожиратель подчиненных». Хорошо-то как!
Луукфи с удовольствием прихлебывал камру, то и дело макая в кружку узорчатые края лоохи. Я не терял времени зря: расспрашивал его о буривухах. Куруша я уже послушал, теперь мне хотелось выслушать мнение другой заинтересованной стороны.
— На эту службу меня пригласили сами буривухи, — заметил сэр Луукфи. Почему они меня выбрали — Магистры знают, но однажды, уже очень давно… очень давно, да… В мой дом постучал курьер и принес мне приглашение в Дом у Моста. Эти птицы сказали, что их вполне устроит мое общество. Прочие кандидатуры, даже племянника Королевской Советницы, они с негодованием отвергли. Ты не знаешь почему, Куруш?
— Я тебе уже много раз говорил: ты способен отличить одного из нас от другого!
— Куруш, ты такой же шутник, как сэр Джуффин! А кто же не может вас отличить?
— Мне, например, было бы непросто отличить одного буривуха от другого, — озадаченно признался я.
— Вот именно. Уже больше ста лет я говорю ему одно и то же, и он мне не верит, — проворчал Куруш. — Хотя это правда. У него неплохая память — для человека.
— У меня действительно хорошая память, — просиял Луукфи, — хотя мне всю жизнь казалось, что это у других — плохая, а у меня — нормальная.
— Он помнит, сколько у каждого из нас перьев, — доверительно сообщил мне Куруш. — Это большое достижение для человека.
— Еще бы! — присвистнул я. — Если даже это единственное, что вы помните, Луукфи, то по сравнению с вами я — слабоумный. Равно как и остальное человечество.
— Ну что вы, сэр Макс, — серьезно возразил этот замечательный парень. — Вы не слабоумный. Просто рассеянный, как и подавляющее большинство людей.
Грешные Магистры, кто бы говорил о рассеянности!
В конце концов Луукфи откланялся, и мы с Курушем остались одни. Буривух, кажется, задремал. Но я не унывал: в столе Джуффина обнаружилась пресса, свежая и не очень. Хорошо быть новичком в чужом мире: вечерние газеты захватывают как фантастические романы, с той лишь разницей, что в любой момент можно отворить дверь и отправиться на прогулку по вымышленной, казалось бы, реальности.
Сэр Кофа Йох снова явился еще до рассвета. Ворчливо сообщил, что новостей нет и не предвидится: еще четыре квартирных кражи на голову нашей доблестной полиции. Скукота! Поэтому он идет спать, и пропади все пропадом. Я сочувственно вздохнул и углубился в «Суету Ехо» годичной, кажется, давности.
Сэр Джуффин Халли пожаловал довольно рано, потребовал камры и задумчиво уставился на меня:
— Пока никаких новостей, Макс. Я имею в виду: никаких настоящих новостей. Но есть у меня одна мыслишка… В общем, так. Мой дом, разумеется, всегда открыт для тебя. Но ты был прав: лучше попробуй поспать у себя еще денек-другой. Не будет кошмаров — прекрасно! А если будут… Понимаю, что это неприятно, но сюжет должен развиваться. Возможно, мы узнаем что-то интересное.
— А как вы сами думаете? К чему мне готовиться?
— Честно? К худшему. Не понравился мне этот домик. Очень не понравился, но придраться не к чему. И ничего похожего на моей памяти не было. Может быть, это от скуки воображение разыгралось… да нет, не думаю! Что-то мы там раскопаем. Явится Луукфи — разузнаю, кто хозяева этого дома. И соседних заодно. И как им там живется… А пока держи, — Джуффин протянул какую-то невзрачную тряпочку. — Перед сном обмотай шею. Пробуждение гарантируется.
— Что, это может быть настолько опасно?
— Ага. В жизни вообще полным-полно чрезвычайно опасных вещей. Самые опасные — те, которых мы не понимаем. И те, которых вовсе не существует… Ладно. Проснешься, дай мне знать.
Чувство ответственности — не лучшее снотворное. Поворочавшись с боку на бок, я обложился «Энциклопедией» Манга Мелифаро и принялся рассматривать превосходные иллюстрации: меня заинтриговали местные кошки, и я надеялся разыскать их изображения. Искать пришлось долго, но я победил. На первый взгляд эти замечательные создания выглядели как самые обычные пушистые коты. Зато впечатляли их размеры: в длину мохнатые коротколапые существа были никак не меньше метра; высота в холке — сантиметров сорок. Я определил это, сопоставив кошек с изображением господина в вязаном лоохи. Обратившись к сопроводительному тексту, я выяснил, что оный господин — не кто иной, как «пастух»; углубившись в объяснения, выяснил, что «крестьяне Ландаланда разводят кошек ради их теплой шерсти». Как овец! Я был потрясен и очарован. Завести, что ли, котенка? Столичные снобы считают их мелким домашним скотом, который держат на фермах… но мне-то, варвару с границы Пустых Земель, позволены и не такие причуды.
Убаюканный мечтами о грядущем статусе первого кошковладельца Ехо, я наконец заснул. Право, лучше бы бессонница продолжалась! Милосердная тьма забытья быстро сменилась отчетливой картинкой: я снова лежал на столе в гостиной, беспомощный и неподвижный.
Хуже всего, что я утратил всякое представление о себе. Кто я, каков я, откуда такой взялся, где нахожусь сейчас, чем занимался, к примеру, год назад, с какими девушками предпочитал иметь дело, как звали моих приятелей, где я жил в детстве — у меня не было ответов на все эти вопросы; хуже того, у меня и вопросов-то не было. Мои представления о мире ограничивались этой гостиной с видом на треугольные окна соседнего дома. И страхом. Да, именно так: об окружающем мире я знал одно: это — страшное место. Мне было совсем худо.
Наконец окно дома напротив медленно открылось. Кто-то смотрел на меня из комнаты. Потом в окне мелькнула чья-то рука. Горсть песка вылетела из темноты, но не просыпалась на тротуар, а замерла в воздухе маленьким золотым облачком. Еще горсть песка, еще и еще. Теперь в воздухе трепетало не просто облачко, а тропинка. Короткая такая тропинка… Но я был уверен, что знаю, куда она приведет. «Сюжет развивается, — подумал я, — вот и славно: сюжет должен развиваться… да это же не моя мысль, это слова Джуффина! Именно так он и сказал, слово в слово».
