— И мирно уселась на соседний унитаз, — подхватил я. — Конечно, ты прав: так гораздо лучше!
И мы оба снова расхохотались — самое милое дело после такого-то приключения!
— Слушай, но теперь мне действительно стало страшно, — отсмеявшись, признался я.
Мелифаро недоверчиво на меня покосился.
— Хочешь, чтобы я проводил тебя в спальню? Издеваешься небось, чует мое сердце!
— Вообще-то я говорю чистую правду, но провожать меня никуда не надо. Я боюсь не темноты и не Черной Руки, а самого себя. Ты мне, пожалуй, ничем не поможешь… Хорошей ночи, герой. Завтра я расскажу тебе сказку про гроб на колесиках.
Мелифаро с облегчением рассмеялся. Оказалось, что его смех освещает темную лестницу гораздо лучше, чем фонарь: ничего зловещего в этой темноте я так и не обнаружил.
Поднялся наверх, с горем пополам зашел в свою комнату, чуть не стукнувшись головой о низкую притолоку, уселся на большой мягкий сверток, который считался моей постелью, и задумчиво уставился в окно на аккуратный ломтик зеленоватой луны. Она была чудо как хороша, да и все остальные составляющие моей жизни были чудо как хороши…
И все-таки мне было немного не по себе. Этот Ужас магов… Джуффин все правильно говорил: я действительно великий мастер рассказывать сказки самому себе, в том числе и страшные сказки. И я здорово подозревал, что с какого-нибудь из моих глупых страхов однажды станется материализоваться — что я тогда буду делать, интересно?! Все-таки в отличие от того же Мелифаро я действительно никогда не был «великим героем» — ни с кавычками, ни без оных — что бы там ни думали по этому поводу мои коллеги…
— Ложись спать, дорогуша, — сказал я вслух сам себе. — Тебе же хочется…
Если уж даешь себе совет, лучше всего тут же его выполнить. Поэтому я развернул стопку меховых одеял, улегся на самое толстое и укрылся всеми остальными. Раздеваться я пока не стал — не та обстановка!
Больше всего мне хотелось послать зов Джуффину и обсудить с ним это дурацкое происшествие с Черной Рукой, а потом потребовать он него клятвенных заверений, что уж кому-кому, а мне, любимому, никогда в жизни не хватит могущества оживить собственные страхи, так что, дескать, можно спать спокойно: такие чудеса не про меня, хвала Аллаху! Но я не решался беспокоить Джуффина. Вдруг он еще сидит в этой своей засаде, а я отвлеку его в самый неподходящий момент… Кроме того, я здорово сомневался, что шеф станет меня успокаивать. Скорее уж удивленно заметит, что никак не может понять, почему со мной до сих пор не случилось ничего в таком роде, — с него как раз станется!
Я закрыл глаза и вдруг вспомнил, что у меня есть еще один могущественный приятель, с которым можно поболтать о чем угодно, в том числе и на эту щекотливую тему. Сэр Лойсо Пондохва готов встретиться со мной в любой момент, стоит мне только захотеть… Кажется, у него все равно нет других дел.
А ведь я уже довольно давно не решался увидеть сон о том, как я навещаю Лойсо. Говорил себе, что хочу «отдохнуть от чудес», а на самом деле… На самом деле мне просто было страшно. Не настолько, чтобы судорожно цепляться за первую попавшуюся дружескую руку, оставляя на ней синяки, каковые я, между прочим, наверняка обнаружу утром на собственной лапе, побывавшей в тисках бедняги Мелифаро. Но вполне достаточно, чтобы каждый день твердить: «Только не сегодня». «Завтра, завтра, не сегодня — так лентяи говорят», — где же я слышал этот дурацкий стишок?.. В любом случае, так говорят не только лентяи, так говорят еще и перепуганные маленькие мальчики, когда им панически не хочется лезть на темный чердак, куда, тем не менее, почему-то необходимо залезть…
— Я хочу повидаться с Лойсо! — решительно сказал я вслух.
Новый приятель клятвенно меня заверял, что такого заявления вполне достаточно. Вот и славно. Свидание назначено, отменить его невозможно. Мне тут же полегчало: отступать уже некуда, сомневаться и беспокоиться — бессмысленно. Оставалось только одно: жить дальше, что бы ни случилось.
Ничего неожиданного, собственно говоря, не стряслось. Я просто заснул. И мне снова приснился пологий холм, густо заросший бледными жесткими стеблями выгоревшей травы. Место, где всегда назначал мне свидания сэр Лойсо Пондохва, бывший Великий Магистр ордена Водяной Вороны.
На этот раз я сразу вспомнил, что мне следует подняться на вершину холма, и побрел наверх по едва заметной узенькой тропинке. Очень может быть, что ее протоптал я сам во время своих предыдущих визитов: кажется, это местечко не относится к числу модных курортов. Я был совершенно уверен, что кроме нас с Лойсо здесь нет никого, кто мог бы претендовать на почетное звание «живого существа».
Наконец я вскарабкался на вершину холма, потный и запыхавшийся. Все-таки здесь было слишком жарко, как на верхней полке сауны, — а еще считается, что люди ложатся спать, чтобы отдохнуть!
К моему колоссальному удивлению, на холме никого не было. Желтый прозрачный камень, где во время наших предыдущих встреч сидел Лойсо, на этот раз пустовал. Я растерянно огляделся. Мне стало ужасно обидно: я совершил такое чудовищное усилие, заставил себя отправиться в это странное, жутковатое, жаркое место, а сэра Лойсо просто-напросто нет дома!
— Да есть я, есть, — насмешливо сказал он из-за моей спины. — Неужели ты думал, что, в довершение всех прочих бед, я еще и приклеен к этому грешному камню?!
Я обернулся. Лойсо был здесь. Он только что поднялся по противоположной стороне холма, но его дыхание оставалось ровным, как у спящего младенца, — это только я пыхтел, как паровоз, после всей этой физкультуры! Кажется, особенности местного климата были сэру Лойсо до лампочки: его лицо, все еще пугающе похожее на мое собственное, оставалось бледным, а лоб — совершенно сухим. Даже горячий ветер, пригибающий к земле сухую траву, не растрепал его волосы. Белоснежный костюм Лойсо выглядел безукоризненно, словно в его полном распоряжении были все автоматические прачечные Вселенной!
— Разумеется, я не думал, что вы приклеены, — с достоинством ответил я. — Встали же вы как-то в прошлый раз. Причем только для того, чтобы дать мне под зад коленкой!
— Ничего подобного. «Под зад коленкой» — фу! Никогда в жизни не занимался подобными глупостями, даже в детстве… Я действительно толкнул тебя — рукой, а не коленкой, и в бок, а не под зад! — чтобы ты поскорее вернулся домой. К тому моменту ты уже окончательно испекся, оставалось только сбрызнуть тебя лимонным соком, и можно подавать на стол… А ты, оказывается, злопамятный! Ты поэтому так долго не появлялся?
— Да что вы, Лойсо! Про пинок я только что вспомнил… Ох, а я-то думал, что вы не можете ошибаться!
— Если бы я не мог ошибаться, я бы сейчас здесь не сидел, сам подумай! — усмехнулся Лойсо, устраиваясь на своем любимом камне. — А почему ты не приходил в таком случае? Жара надоела?
— И это тоже, — вздохнул я. — Знаете, я как бы решил отдохнуть от чудес… А на самом деле просто боялся. Глупо, да?
— Ничего глупого. Страх — нормальное человеческое чувство… Возможно, самое нормальное и самое человеческое, — возразил Лойсо. — Могу тебя понять.
