Мы поднялись на третий этаж, а потом — на антресоли. Последняя лестница была не просто скрипучей — темные деревянные ступеньки опасно пружинили под нашими ногами. Пол на антресолях оказался таким же шатким и ненадежным, как лестница. Впрочем, мне даже нравилась эта маленькая гипотетическая опасность: если бы не подозрительная податливость половиц, наши блуждания по дому были бы, пожалуй, слишком похожи на сумбурный сон. А неприятное ощущение нескольких метров пустоты под тонкими досками пола придавало происходящему привкус достоверности, не знаю уж почему…
— Макс, ты был совершенно прав! — Лонли-Локли положил руку мне на плечо. Почему-то он говорил шепотом. — Стеллажи с книгами вдоль стен… Это библиотека!
— Нет, это просто стеллажи со старыми книгами, — я тоже невольно понизил голос. — Настоящая библиотека дальше. Видишь эту маленькую белую дверцу вон в том углу?
— Нет, — вздохнул он. — Не вижу я никакой дверцы. Наверное, вход в библиотеку существует только для тебя. Ты собираешься туда зайти?
— Конечно. Если уж меня сюда занесло… Подождешь меня здесь? Я быстро.
— Подожду. Пороюсь в этих старых книгах. Может быть, найду что-нибудь интересное.
— Надеюсь, ты хорошо проведешь время. Тебя же хлебом не корми — дай зарыться в макулатуру!
Я улыбнулся ему и открыл обшарпанную белую дверь, такую маленькую, словно она была дверцей старого малогабаритного холодильника. Мне пришлось проползать туда на четвереньках, посему я так и не смог оценить значительности происходящего. Впрочем, оно и к лучшему…
Там, куда я попал, царил нежный уютный полумрак. Такой слабый рассеянный свет можно увидеть в самом темном углу очень просторного помещения в пасмурный весенний день.
Я поднялся на ноги и огляделся. Помещение выглядело именно так, как я всегда представлял себе таинственную «библиотеку наверху» в те ночи, когда протирал своим призрачным задом красный бархат кресла на первом этаже этого странного дома. Ни окон, ни стен, ни потолка — если они и имелись, то терялись в мерцающем тумане, который был не то тканью этого пространства, не то его подвижным и переменчивым обрамлением. Кроме тумана здесь были только зеленые ковровые дорожки на полу и стройные ряды стеллажей с книгами. На мой вкус — самая умиротворяющая разновидность бесконечности…
Я сделал несколько неуверенных шагов вперед. Искаженные перспективы пространства библиотеки кружили мне голову, и, честно говоря, я боялся отойти от двери: не мог позволить себе сомнительную роскошь застрять здесь навсегда. Аллах с ним, со мною, но кто-то должен был доставить домой, в Ехо, пять дюжин человек, которые сейчас возвращались к жизни на первом этаже этого безумного памятника архитектуры.
Непослушные ноги занесли меня куда-то влево, и я со всей дури врезался в тупой угол письменного стола. Стол был самый настоящий, равно как и грядущий синяк на моем левом бедре, я заранее предвкушал его роскошные багровые тона! Кое-как справившись с детским желанием взвыть дурным голосом, я с ненавистью уставился на полированную поверхность своего обидчика. На столе лежал лист плотной голубоватой бумаги, исписанной довольно мелким почерком. Крупными буквами была выведена только первая строчка: Дорогой Макс! — явно для того, чтобы я непременно обратил внимание на эти два слова.
Я взял листок в руки и уставился на него с почти суеверным ужасом: можете представить себе состояние верующего католика, который пришел в церковь и обнаружил на алтаре письмо на свое имя, подписанное Иисусом? Примерно так я себя и чувствовал.
Несколько минут я тупо перечитывал первую строчку: в общепринятом обращении «дорогой Макс» было что-то настолько нелепое, что я никак не мог заставить себя читать дальше. Но любопытство — страшная сила, особенно мое любопытство, а потому я дал себе хорошего пинка и пулей вылетел из состояния транса.
Я очень рад, что ты все-таки добрался до библиотеки, — мои глаза наконец-то сползли на вторую строчку, а дальше дело пошло гораздо легче.
А теперь несколько дружеских советов, исключительно практического свойства. Во-первых, тебе не стоит разгуливать по библиотеке: я не уверен, что ты уже готов к такой прогулке. Не спеши, всему свое время. Во-вторых, не пытайся отыскать здесь свою ненаписанную книгу: насколько мне известно, в свое время тебя посещала такая идея. Все равно у тебя ничего не получится, а если бы и получилось… В общем, воздержись, ладно? Можешь продолжать таскать мои книги, пользуясь Щелью между Мирами, если тебе так уж приспичило, — никаких возражений. Но вынести какую-нибудь книгу отсюда под мышкой — и думать забудь!
— Можно подумать, нашли самого великого клептомана всех времен и народов! — обиженно сказал я вслух.
Ответом мне было тихое русалочье хихиканье. Оно звучало отовсюду и показалось мне самым ужасным звуковым эффектом во Вселенной. Я испуганно заткнулся и снова принялся за письмо.
Впрочем, это не касается книг, которые стоят на антресолях за пределами библиотеки. Это — самые настоящие книги, их действительно написали реальные люди — не знаю, правда, зачем они это сделали. Можешь выносить их пачками. Хотя я весьма сомневаюсь, что ты обнаружишь там что-то интересное…
А теперь третий совет. Тот, который тебе по-настоящему нужен. Вам не обязательно уходить отсюда той самой дорогой, которой ты пришел в это место по следам моего глупого мышонка. Кстати, имей в виду: если я употребляю выражение «не обязательно», как правило, это значит: «нельзя». Ничего страшного: иногда любая дверь, открытая в темноте, становится Дверью между Мирами. Тебе уже доводилось убедиться в этом на собственном опыте, помнишь? Не думаю, что на сей раз действительно подойдет любая дверь, поскольку тебе предстоит путешествовать в очень большой компании, но сад за домом обнесен оградой, и в этой ограде есть одна лазейка — именно то, что тебе нужно.
И последнее. В следующий раз тебе придется обходиться без моих полезных советов. Давать советы вообще не в моих правилах, но сегодня мне поневоле приходится тебе помогать. В конце концов, это была моя блажь: призвать в Ехо безумную мышь из Красной пустыни Хмиро и ее сумасшедших слуг. Считай, что это письмо — мой способ извиниться.
Ниже следовала неразборчивая подпись. Разумеется, я и без того понял, что письмо написал король Мёнин — кто же еще?! А еще ниже следовал постскриптум, явно нацарапанный в спешке, почти так же неразборчиво, как подпись. Я несколько минут вглядывался в маленькие неровные буквы и наконец прочитал, что там было написано.
Не пытайся понять, почему тебе знакомо это место: у тебя все равно ничего не получится. Постарайся убедить себя в том, что оно тебе просто снилось, как и многие другие удивительные места. Может быть, когда-нибудь потом… Не спеши, сэр Макс, не так уж это интересно — все понимать. И вообще ни с чем не спеши, если сможешь, конечно. Это и есть самый полезный из моих советов, имей в виду!
Я аккуратно сложил листок бумаги, немного подумал и решил, что его следует сжечь: взять письмо с собой я не решался, а оставлять его здесь мне почему-то не хотелось. Наверное, я боялся, что, если адресованное мне письмо останется на этом столе, сюда ежедневно будет приходить какой-нибудь «дорогой Макс», пугающе похожий на меня самого. Эти ребята станут внимательно читать письмо, класть его на стол, уходить по своим делам, и так будет всегда… Господи, кажется, у меня окончательно поехала крыша!
