— Понимаете, сэр Макс, все это, собственно, делается ради вас, — объяснял Король. — Поев вурдалачьих ягод, человек может превратиться во что угодно, сообразно своей природе… Но обычно случается, что это самое «что угодно» понимает, что его дом в лесу, и удирает в чащу. А поутру, став человеком, мало кто может отыскать обратный путь. Поэтому лучше уж вы тут полежите, ладно?
Вурдалачьи ягоды, значит. Вот как это называется.
— Надо было вас предупредить, — вздыхала леди Лаюки. — Но кто же знал, что они растут в этих местах? Прежде в этой части Муримаха никогда не было вурдалачьих ягод.
— Значит, нашлась добрая душа, посадила кустик, — хмыкнул Магистр Моти. И успокоил меня: — Вы не горюйте, сэр Макс. Вам от этого никакого вреда, только небольшие неудобства.
— Пожрать хотя бы дайте, — мрачно сказал я. — Баловство, а не еда эти ваши ягоды…
Тут одно хорошо: когда лежишь на лесной поляне, связанный по рукам и ногам, довольно трудно оставаться застенчивым.
Лаюки принесла кусок ветчины и скормила его мне, как птенцу, отрезая маленькие кусочки. Тьма меж тем сгущалась. Никаких изменений я в себе не ощущал. Мелькнула чудовищная мысль: ребята просто разыграли меня. Не принес бы я ягод, придумали бы что-нибудь еще: к примеру, сказали бы, что всякий человек, впервые попадая на Муримах, на одну ночь становится оборотнем. И я, вполне возможно, принял бы этот бред на веру и точно так же лежал бы сейчас на траве, связанный по рукам и ногам. «Ладно-ладно, — думал я, — веселитесь, господа. Месть моя будет ужасна. Всех троих разыграю, и Его Величество не пощажу, вот только придумаю что-нибудь действительно остроумное, а не фигню эту вашу дешевую с превращениями невесть во что…»
Утомленный помыслами о мести, я сам не заметил, как задремал. Когда я открыл глаза, солнце уже поднялось над горизонтом. Никаких веревок на мне не было. На этом хорошие новости заканчивались и начинались удивительные факты.
Список удивительных фактов возглавляло то обстоятельство, что я вовсе не лежал на траве, а сидел на дереве, причем умудрился забраться на самую верхушку. Ветка подо мной была не то чтобы совсем уж тонкая, но я, честно говоря, предпочел бы более надежную опору.
— Сэр Макс, вы в порядке? — вежливо спросил кто-то снизу.
Я посмотрел на вопрошающего и судорожно вцепился руками в ветку — ломая ногти, сдирая кожу с костяшек пальцев. Земля была так безнадежно далеко, что мне, пожалуй, следовало начинать вить гнездо: спуститься все равно не получится, а жить как-то надо. Магистр Моти, нерешительно топтавшийся внизу, казался отсюда совсем махоньким человечком.
— Мы вас очень плохо связали, — покаялся он. — Но, по крайней мере, не потеряли.
— То есть я сам сюда забрался? — изумился я. И признался: — Ни фига не помню!.. Грешные Магистры, надо же как-то слезать… Ужас какой!
— Не умеете? — сочувственно спросил Магистр Моти. — Но придется как-то. Сейчас подумаю, чем вам помочь.
Пока он думал, я в отчаянии озирался по сторонам в поисках хоть сколько-нибудь надежной опоры. Наконец нашел ветку, которая показалась мне более-менее крепкой. С величайшими предосторожностями переполз на нее, искренне сожалея об отсутствии хвоста. В гробу я видал такую эволюцию!
Но трюк мой удался. Теперь я был на целых полметра ближе к земле. Ошеломительное достижение. По такому поводу я машинально полез в карман лоохи за сигаретами и только тогда обнаружил, что лоохи на мне нет. И вообще никакой одежды. Я сидел на дереве в чем мать родила, хоть практический семинар мастеров эротической фотографии собирай — не пропадать же такой красоте несказанной.
Отдышавшись, я переполз на следующую ветку. Магистр Моти был в восторге от моих успехов.
— Вы имейте в виду, вообще это не в моих привычках — во сне голышом на деревья лазать, — на всякий случай объяснил я. — Не думал, что окажусь настолько обременительным попутчиком. Кошмар какой-то, честно говоря…
— Все в порядке, сэр Макс, — отмахнулся тот. — Как я понимаю, для огромного пятнистого кота, в которого вы превратились, лазать по деревьям — абсолютно нормальное поведение. Следует отметить, вы вели себя чрезвычайно сдержанно и благородно: ни на кого не напали, не зарычали даже. Просто стащили кусок мяса и…
Я застонал. Значит, я — «огромный пятнистый кот», да еще и стащивший Королевский провиант. И как, скажите на милость, теперь жить — после такого-то откровения?!
— Конечно, вы ничего не помните, — сочувственно вздохнул Магистр Моти. — Оборотни никогда не помнят, это нормально… Я вам потом расскажу, а пока поверьте на слово: все обошлось. Если вы теперь еще и с дерева слезете, совсем будет красота… Боитесь высоты?
— Есть такое дело, — неохотно признался я, высматривая следующую ветку. Хотелось выть от ужаса, но это удовольствие я отложил на потом. Не до того пока.
— Я тоже, — неожиданно признался он. — То есть раньше очень боялся, сейчас-то ничего. Самый кошмар был, когда я только-только стал Орденским послушником и меня послали чистить черепицу на крыше Иафаха, под присмотром одной из кумушек леди Сотофы, как мне тогда казалось, очень вредной тетки. Да еще запретили слезать, пока работа не будет закончена. То есть я даже ночевал там, на крыше. В первую ночь глаз не сомкнул, а потом усталость взяла свое. Спал как миленький, примотавшись канатами ко всем выступам, которые казались мне надежными.
— Ну вы герой!
Я прикинул высоту главной резиденции Ордена Семилистника и так проникся, что о собственной проблеме временно забыл. Как раз вовремя: теперь мне предстояло перебраться на ветку, которая росла примерно в двух метрах от моей нынешней позиции. Все прочие ветки в обозримом пространстве были слишком тонкими и хрупкими. Тихонько подвывая, я повис на руках и кое-как сполз вниз, обдирая брюхо о жесткую кору ствола. Обнаружив, что все еще жив и никуда не падаю, я в очередной раз вспомнил об оставленных где-то внизу сигаретах, — по крайней мере, одна веская причина добраться до земли у меня была.
Четверть часа спустя я добрался до нижней ветки. Расстояние между моими ступнями и землей было метра два, говорить не о чем. Поэтому я разжал пальцы и полетел навстречу теплому лоохи, который незамедлительно набросил мне на плечи единственный свидетель моего позорного триумфа.
— Слез-таки, — вздохнул я, нашаривая в кармане свои сигареты. Хвала Магистрам (и Магистру Моти персонально), они были на месте!
— Вы молодец, — серьезно сказал Моти. — Для человека, который боится высоты, вы действовали безупречно.
— А что было делать? — вздохнул я.
— Именно так я ответил своей матушке, когда она изумлялась: каким образом мальчишка, которого на чердак собственного дома загнать было невозможно, несколько суток провел на крыше Иафаха. Узнал, что человек может бояться чего угодно, но действовать так, будто не ведает страха. С тех пор жить стало труднее и одновременно — гораздо проще… Пойдемте, сэр Макс. Нас ждут.
