— Совершенно верно. Просто приведу и оставлю.
— А это не слишком?
— В самый раз, — отрезала леди Сотофа. — Ну что ты на меня уставился? За кого ты меня принимаешь, Джуффин? Разумеется, его никто не увидит. И не услышит. И не учует. И вообще никому в голову не придет заходить в библиотеку, пока твой мальчик будет там сидеть. Просто вот не захочется, и все тут. Подумает: «Да на кой мне сдались эти книжки?» — и пойдет себе мимо. Можно подумать, ты со мной первый день знаком.
— В том-то и проблема, что не первый день и не первый год, — ухмыльнулся он. — Мне все кажется, что ты — просто бестолковая красотка с окраины. Ничего не могу с собой поделать.
— И не делай, — рассмеялась она. — Должен же хоть кто-нибудь в Мире думать обо мне хорошо. Пока ты помнишь меня бестолковой красоткой с окраины Кеттари, я молода и бессмертна. Поэтому, будь добр, продолжай в том же духе.
— Можно подумать, ты не знаешь других способов оставаться молодой и бессмертной.
— Знаю, конечно. Еще семьсот тридцать два способа, если быть точной. Но этот — единственный, когда мне самой вообще ничего не надо делать. Подожди меня тут, если у тебя есть время. Я отведу мальчика в библиотеку и вернусь. Пошли-пошли. — Она легонько подтолкнула меня в спину. — Никто тебя не заметит, верь мне. Все будет очень хорошо. В библиотеке и вообще — потом. Всегда.
Ее прикосновение произвело сокрушительное действие — тело мое ликовало, а разум не то чтобы вовсе умолк, но притих, в точности как это случалось в детстве, если я подолгу лежал в траве и разглядывал плывущие по небу разноцветные облака — еще не сон, но уже не бодрствование. Я пошел за ней как завороженный, довольно слабо осознавая, что я делаю и зачем, но ритмично дышать не прекращал, рассудив, что если уж это упражнение помогло мне в Хумгате, то и сейчас, пожалуй, не помешает.
— Мне нравится, как ты устроен, — говорила леди Сотофа, пока мы шли через сад. — Очень легко впадаешь в транс, отличный медиум, идеальный сновидец, для мальчика такое сочетание качеств большая редкость и большая удача, даже слишком. Скажу Джуффину, чтобы учил тебя помедленней, и сам не торопись, спешить тебе никак нельзя, один раз уже поспешил, сам себя обогнал, и что хорошего? Хвала магистрам, хоть жив остался… А сюда тебе, пожалуй, придется залезать на четвереньках, извини, но это ближайший вход в наши подвалы, меня вполне устраивает, а больше никто им не пользуется. Ну, давай же!
Мне действительно пришлось встать на четвереньки, чтобы пролезть в отверстие, которое могло бы называться подвальным окном, если бы было проделано в стене дома или, скажем, сарая. Но оно скрывалось в густой траве, само по себе, никакой стены и в помине не было, так что, по идее, я должен был бы уткнуться носом все в ту же траву, но вместо этого оказался в узком коридоре, освещенном яркими грибными фонарями. Низкий сводчатый потолок производил гнетущее впечатление, но присутствие леди Сотофы, которая последовала за мной, исправило положение — в том смысле, что я снова перестал придавать значение чему бы то ни было, в том числе и высоте потолка.
— Смешной вход, да? — спросила она, неожиданно по-свойски толкнув меня локтем в бок. — Впрочем, у тебя, кажется, нет вкуса к комической составляющей жизни. Ты много теряешь; с другой стороны, даже этому можно научиться, было бы желание. Пошли-пошли. Это еще не библиотека.
Некоторое время мы шли молча, потом леди Сотофа снова заговорила:
— Наша библиотека устроена чрезвычайно разумно и удобно. Не сомневаюсь, уж ты-то сумеешь оценить. В первую очередь тебе важно знать вот что. У нас нет ни каталога, ни алфавитного указателя, ни даже более-менее осмысленной расстановки книг, которая могла бы помочь при поиске.
На этом месте я, можно сказать, очнулся. Значит, вот что она считает чрезвычайно разумно и удобно устроенной библиотекой. Ну-ну.
— Чтобы получить какую-то конкретную книгу, достаточно произнести ее название — вслух или про себя, не имеет значения. И книга отзовется. Как именно она отзовется, никогда заранее не знаешь. Некоторые книги сами падают в руки, некоторые начинают светиться, некоторые поют, некоторые кричат: «Я тут, болван!» — или еще что-нибудь похуже. В общем, получишь, что искал, будь уверен. Когда название нужной книги тебе неизвестно, все еще интересней. Ты формулируешь вопрос и внимательно глядишь по сторонам, потому что вопить, светиться и подпрыгивать начинают все книги, имеющие хоть какое-то отношение к интересующей тебя теме. Если будешь с ними ласков — это, имей в виду, не метафора, наши книги очень любят, когда им гладят корешки, — они еще и открываться станут в нужных тебе местах, сэкономишь кучу времени. Ясно тебе?
Я молча кивнул. Описанная система отношений между людьми и книгами была столь прекрасной и гармоничной, что мне хотелось плакать — некоторые люди, я знаю, испытывают сходное желание, когда слушают музыку. Это желание лишь усилилось после того, как леди Сотофа распахнула одну из бесчисленных дверей, то и дело встречавшихся нам на пути, и мы вошли в зал, заставленный книжными стеллажами. Я сразу понял, что это — идеальная библиотека, возможно лучшая в мире. Трудно сказать, в чем конкретно тут было дело, просто и размеры, и цветовая гамма, и степень освещения, и запах, и температура воздуха — все эти параметры полностью соответствовали моим персональным представлениям о прекрасном.
— Вижу, тебя придется вытаскивать отсюда силой, — усмехнулась моя проводница. — Надо же, как тебе понравилось! Что ж, вероятно, когда-нибудь эта библиотека станет твоей, хотя я даже представить не могу, что должно произойти, чтобы такое стало возможным. Но у тебя есть такой дар — делать своей собственностью все, что ты любишь. В этом смысле более алчного человека, чем ты, эта земля еще не носила. К счастью, любовь не так уж часто посещает твое сердце, а то даже не знаю, как бы ты выкручивался.
— Вот этого я не понимаю, — сказал я. — Насчет дара делать своей собственностью.
— Можно подумать, ты понимаешь все остальное! — рассмеялась она. — Впрочем, как раз про дар объяснить проще всего, благо имеется наглядный пример. В свое время ты полюбил могущество, чем это кончилось, ты знаешь не хуже меня. К чему приведет твоя внезапная любовь к этому помещению, подумать страшно. Вероятно, когда-нибудь ты станешь очень грозным колдуном, соберешь собственный орден, развяжешь очередную гражданскую войну и отберешь у нас Иафах. А что, было бы смешно.
— Не успею, — возразил я. — Чиффа говорит, этот Мир скоро рухнет. Ну, то есть… — Я умолк, поскольку не был уверен, что имею право все это рассказывать. Кеттариец называл леди Сотофу своим старинным другом, к тому же она производила впечатление существа, для которого нет вообще никаких тайн, но мало ли.
— Хочешь, скажу секрет? — улыбнулась леди Сотофа. — Только Джуффину не говори, то есть Чиффе, или как там ты его называешь. Ему об этом знать нельзя, а нам с тобой можно. Не проболтаешься?
Я молча помотал головой. Дескать, можете на меня положиться.
— Мир не рухнет, — вкрадчиво сказала она. — Все как-нибудь да образуется. Наш с тобой приятель пересекал Мост Времени всего один раз, а я хожу там почти каждый день. Очень люблю эти прогулки. В сущности, Мост Времени — единственное место, где я могу побыть одна, я имею в виду, по-настоящему одна, потому что там нет даже меня, а это — лучшее, что может случиться с человеком. Впрочем, неважно, сам когда-нибудь поймешь, что я имею в виду. И сотни лет не пройдет, думаю… Важно другое: я много раз путешествовала по этому Мосту и видела больше возможных вариантов исхода. Там, на другом берегу, куда чаще торжествует жизнь, чем небытие. Почти всегда. Подробностей не разглядеть, но общая картина хороша, сейчас о таком великолепии и мечтать нельзя.
