— Значит, Собачий мост? — спросил я. — По крайней мере, понятно, почему в городе об этом ничего не знают, им же с начала Эпохи Кодекса никто не пользуется, благо тогда Бирюзовый совсем рядом построили, широкий и с фонарями… Спасибо тебе, Коба. Съезжу туда, погляжу.
— Особого смысла не вижу. Их там уже на следующий день не было, — пожал плечами Коба. — Больше ни я, ни мои люди их там не встречали. И хвала Магистрам.
— Вообще-то сразу мог бы мне зов прислать, — вздохнул я. — Сколько дней назад ты их видел?
Коба нахмурился, производя в уме подсчеты.
— Восемь, — наконец сказал он. — Но мои люди приметили их двумя днями раньше. Я, знаешь, как-то не подумал сперва, что тебе будет интересно. Ты же у нас теперь важная персона, и дела у тебя важные.
И он туда же. Нынче мои знакомые как сговорились, твердят одно и то же. Приятно, конечно, когда к тебе относятся с таким почтением и не решаются приставать с пустяками, но хотел бы я знать, с какой стати они все решили, будто сами могут безошибочно отличить важные дела от неважных? Куда как проще было бы положиться в этом вопросе на меня.
— Ладно. — Вздохнул я. — Сделанного не исправишь, хорошо хоть сейчас рассказал. Спасибо, Коба. Попробую с этим разобраться.
— Если будет нужна моя помощь, ты дай знать, — сказал он, поднимаясь. — Ну, мало ли.
— Погоди, — попросил я. — Сперва скажи мне вот что. У вас там в те дни никто, часом, не умер?
Коба совсем не удивился вопросу. Однако его ответ обманул мои ожидания.
— Нет, из моих людей никто не умер. Скорее уж наоборот.
— Воскрес, что ли? — ухмыльнулся я.
— Что-то в таком роде. Но это тебе вряд ли интересно.
— Все равно расскажи. Как-нибудь не помру от скуки.
— Не помрешь, потому что не успеешь. История уж больно короткая. Всего-то и дел, что наша пьянчужка Митти Дол вдруг ни с того ни с сего взялась за ум, несколько дней к выпивке не прикасалась, сказала — все, хватит, свое горе я уже залила. Дальше — больше. Вымыла голову, выклянчила у кого-то приличную одежду и пошла с родней мириться. То есть не мириться даже, а просто показаться, что жива-здорова, — те, как я понимаю, уже давно ее искать перестали. В общем, ушла и не вернулась. Я людей посылал разнюхать, что и как, все-таки Митти нам не чужая, плакать по ней я, конечно, не стал бы, а вот порадоваться всегда готов. И что ты думаешь, меня таки обрадовали, сказали, расцвела — не узнать, живет пока у сестры, потому что ее дом родственники сдали жильцам, чтобы не пустовал… Тебе уже скучно, вижу. Но я с самого начала предупредил, история не по твоей части.
— Не по моей, — согласился я. — Митти Дол, значит. Не припоминаю, чтобы такую искали, надо же.
— Правильно, не припоминаешь. Потому что дело было почти дюжину лет назад. И звали ее в ту пору Арая Крамм. Мало ли как она мне представилась, Митти так Митти, дело хозяйское, но я был бы не я, если бы не вызнал.
— Тогда помню, конечно. Печальная история.
— История как история. Очередная моряцкая вдова, таких много.
— Если бы только вдова. У нее муж был помощником капитана на «Красной рыбе», взял с собой обоих сыновей проветриться на каникулах, до Капутты и обратно. Корабль попал в шторм, все защитные талисманы оказались обыкновенными побрякушками, судовладелец, знаешь ли, решил сэкономить, так что и щепки на память от «Красной рыбы» не осталось. Леди Арая где-то около года не верила, ждала, надеялась на что-то, хотя какая уж тут надежда, если люди на Безмолвную речь так долго не отвечают. В конце концов она и сама это поняла. А в один прекрасный день вышла из дома и не вернулась. Родственники пытались с ней связаться, ничего не получилось — вроде чувствуется, что жива, но не отвечает, хотя защитных барьеров в жизни не умела воздвигать, даже не знала, что это такое. Теперь-то я понимаю, что имя ее защитному барьеру — джубатыкская пьянь, вот тебе и вся магия… Ее сестры, конечно, кинулись в полицию, но те особо не искали. Считается, что взрослый человек имеет полное право исчезнуть, если ему так хочется… А пропажа, значит, все эти годы на тебя работала.
— «Работала» — громко сказано, — проворчал Коба. — Толку от нее было чуть. За обучение заплатила вперед, когда пришла, и на том спасибо. А то, пожалуй, до сих пор была бы должна. Ты не представляешь, Кофа, как я рад, что она вернулась домой. Я таких бестолковых попрошаек давно не видел.
— А в городе ходят слухи, что от тебя живым не выбраться, — ухмыльнулся я. — Дескать, если уж связался с Кобой — это на всю жизнь.
— Сам знаешь, какова цена этим слухам. — Он пожал плечами. — Пусть себе болтают. Как по мне, лишь бы плату за обучение отдавали, а потом пусть катятся на все четыре стороны, замена всегда найдется; да я, в случае чего, и в одиночку неплохо прокормлюсь. Только мало кому из моих бедолаг такое по плечу — взять да и начать новую жизнь. От Митти я, знаешь, тоже не ожидал, хотя ей, в отличие от большинства, было куда возвращаться. Но мне всегда казалось, она пришла ко мне только потому, что с крыши головой вниз прыгнуть не решилась, вот и выбрала для себя медленную, нестрашную, в каком-то смысле даже приятную смерть — на свежем воздухе, в хорошей компании, по пьяному делу помрешь и не заметишь. И вдруг передумала. Молодец, что тут скажешь… Ладно, пойду я. А то мало того что тебя от дел отрываю, так еще и сам время теряю зря. В начале вечера, знаешь, обычно очень неплохо подают. Как минимум, на одну корону я с тобой уже посидел.
Я понял намек, нашарил в кармане монету, протянул ему.
— Экий ты все-таки ненасытный, Коба.
— Это не я ненасытный, а работа моя такая, — строго сказал нищий. — Один раз проявишь небрежность, не воспользуешься моментом, не возьмешь свое — и все, удача отвернулась, бегай потом за ней.
Он взял мою корону, внимательно оглядел, проверил, не фальшивая ли, наконец спрятал в карман, поклонился с самым что ни на есть серьезным видом, промолвил степенно: «Спасибо тебе, добрый человек» — и был таков.
А я закутался поплотнее в лоохи и принялся снова набивать трубку. Мне требовалось побыть одному и как следует подумать. В прежние времена я бы отправился домой и заперся в библиотеке, а теперь по всему выходило, что уединиться мне больше негде — кроме как под мостом.
Одиночество подействовало на меня благотворно. Первым делом я решительно выкинул из головы историю Араи Крамм — довольно любопытная сама по себе, она не имела никакого отношения к делу. В смысле, к заинтересовавшим меня детишкам. А вот что касается истории другой молодой леди, которая, хвала Магистрам, так и не стала вдовой, на сей счет у меня была одна версия. И она нуждалась в немедленной проверке.
Я послал зов Брине Клайвис. Первым делом спросил: «Ну как? Все живы?» Выслушал подробный рассказ о том, на каком именно боку сейчас спит ее ненаглядный муженек, насколько ровно он при этом дышит и пахнет совсем как прежде, а это верный признак выздоровления, к знахарю ходить не надо; впрочем, знахарь пока не появлялся, хотя обещал, что заедет вечером, а уже стемнело — и как теперь? Ждать его, послать зов или?..
