— Вообще-то, при жизни Хумха был не шибко чадолюбив, — заметил я. — Легче поверить, что его заставила вернуться в Мир невыносимая мысль о том, что я сейчас делаю все по-своему и вовсю наслаждаюсь жизнью.
— Одно другому не мешает, — задумчиво сказал Джуффин. — Как ни печально, мы с вами говорим об одном и том же. Почему-то принято считать, будто любовь — это непременно светлое и прекрасное чувство, а уж быть объектом чьей-то любви — сплошное удовольствие. Увы, это почти всегда не так. Перекроить по своей мерке и оставить при себе — вот чего обычно хотят любящие — супруги или родители, без разницы. Честно говоря, даже не знаю, кто хуже.
— Все хороши, — согласился я. — Но, честно говоря, я бы все-таки предпочел иметь дело с влюбленной барышней. С ними, в отличие от Хумхи, я обычно худо-бедно справляюсь.
— В любом случае, не отчаивайтесь. Придумаем что-нибудь, — пообещал Джуффин. — Потому что, конечно, все это не дело. Вам надо работать, а сэру Хумхе — как-то жить дальше, в новых, необычных для него, но весьма многообещающих обстоятельствах.
— Спасибо, — вздохнул я. — Он, конечно, очень мешает. Ходит за мной всюду, бурчит, отвлекает, людей распугивает. А все-таки проблема во мне, а не в нем. С тех пор как он появился, я сам себя не узнаю. Почему я так легко позволяю ему выбить меня из колеи? С какой стати так сержусь?
— Ну как — почему? В конце концов, он же вас когда-то заколдовал, — пожал плечами Джуффин. — Я бы за такое убил, а вы даже не рассердились как следует. С другой стороны, вы, как я понимаю, и не могли: в том и заключалось его колдовство — сделать вас, скажем так, более безопасным.
Ответить мне было нечего. Честно говоря, я бы предпочел сменить тему. Но Джуффина попробуй останови.
— С моей точки зрения, все вышло даже к лучшему. Благодушие оказалось вашей сильной стороной. Человек больших страстей на вашем месте в Смутные Времена долго не продержался бы. И вреда от него было бы куда больше, чем пользы. Но мало ли как обстоят дела с моей точки зрения. Я человек практический и теперь с удовольствием пожинаю плоды вашей работы, а ваша жизнь — не моя забота и не моя ответственность. Но справедливости ради должен сказать: быть заколдованным — не дело. Даже когда это на пользу.
— Не дело, — флегматично повторил я.
— Ну вот. А когда вы сердитесь на Хумху, вы наглядно демонстрируете ему, что колдовство не сработало, — Джуффин обезоруживающе улыбнулся. — И знаете что? Мне, конечно, не нравится, что вы не в форме. Я предпочитаю видеть вас совсем в другом настроении. Но хорошо, что вы не сдаетесь. С этой точки зрения я даже рад, что к вам заявился призрак отца. Для того чтобы не сдаваться, нужен противник, заочно или задним числом такие вещи не делают. Только лицом к лицу. Так что все к лучшему.
Я, признаться, был изрядно удивлен. С такой точки зрения я на эту проблему не смотрел.
— Не сдаваться изо дня в день очень утомительно, — сказал я наконец. — И, прямо скажем, в моем случае бесперспективно. Единственный выход — рассердиться как следует, одолжить у Шурфа Перчатки Смерти и собственноручно его испепелить. В смысле, не Шурфа, а Хумху, то есть его призрак… Но я пока не готов. Ради интересов дела — еще куда ни шло. Но уж никак не ради собственного удовольствия.
— Да ну вас. Кто же убивает ради собственного удовольствия? — изумился Джуффин. — Только совсем уж конченые безумцы. А это не ваша стезя. Новый Лойсо Пондохва из вас в любом случае не выйдет, и хвала Магистрам. Ну и вообще, постараемся обойтись без крови, вернее, без пепла. Положитесь на меня.
— Вы и сами знаете, что я не люблю полагаться на кого бы то ни было, кроме самого себя, — вздохнул я.
— Знаю. Именно поэтому и хочу вам помочь. В смысле, не ради удовольствия лишний раз вам досадить, просто возиться с людьми, которые всегда рады принять чужую помощь, — занятие, по большому счету, бессмысленное. Все равно что делать вклад в изамонский банк, владелец которого почти не пытается скрывать, что сядет на корабль и сбежит, как только наберет достаточно денег на несколько дюжин новых меховых шапок.
Я невольно улыбнулся, вспомнив, как недавно помогал коллегам из полиции заранее разузнать дату отъезда очередного такого жулика. Самое поразительное, что после трех громких скандалов с беглыми изамонскими «банкирами» желающие ссудить свои деньги неведомо кому, под проценты, выходящие за рамки здравого смысла, все равно находились.
— Так и знал, что вы меня обманываете, — сердито сказал призрак моего отца, влетая в распахнутое окно. — Говорили, дескать, дела, работа, убийцы, оставили меня скучать с несмышленой девчонкой, а сами сидите тут сложа руки и языки чешете.
— Сидим, чешем, — миролюбиво согласился Джуффин. — Приглядываем за детишками. Видите, сколько их тут у нас?
— Вижу, — с отвращением сказал Хумха. — Дети вообще довольно неприятные существа, но эти ваши — нечто из ряда вон выходящее. На их фоне мне даже собственный сын начинает казаться на редкость удачным ребенком.
— А разве ты не заметил, что это не дети, в смысле, вообще не люди? — спросил я. — Теоретически, ты такие вещи сразу должен подмечать.
— Я их не разглядывал, — высокомерно ответствовал призрак. — Какое мне до них дело?
— Это зрелище стоит того, чтобы уделить ему несколько минут вашего драгоценного времени, — льстиво сказал Джуффин. — Такого мир еще не видывал.
— Правда? — с брезгливым любопытством переспросил Хумха. И тут же как миленький уставился в окно, а потом и вовсе выпорхнул на улицу.
Все-таки Джуффин вертит им как хочет, подумал я. Поразительно.
Призрак отсутствовал довольно долго. Наконец вернулся, изрядно озадаченный.
— Что это вообще такое? Откуда они взялись? Зачем все это? — сердито спросил он.
Можно подумать, мы с Джуффином самолично изготовили этих детишек ради удовольствия разыграть всеведущего Магистра Хумху Йоха.
— Удивительные существа, правда? — с энтузиазмом подхватил Джуффин. — Так, можете вообразить, выглядит горе — если изгнать его из страдающего сердца и отправить резвиться на воле.
— Выражайтесь яснее, — потребовал Хумха. — Горе, вы сказали? То есть каждый отвратительный ребенок — чье-то горе, насильственно извлеченное из несчастного?
Джуффин кивнул.
— Тогда вы ошибаетесь, полагая, что такого мир еще не видывал. Это не первый случай. Я сам не был тому свидетелем, но доподлинно знаю, что мой дед, Шутта Йох, собственноручно изгнал из себя горе и утопил его в Хуроне. После смерти молодой жены он остался с двумя сыновьями на руках и так страдал, что не мог заниматься воспитанием мальчиков. Наконец он решил, что так не годится, взял себя в руки и успешно избавился от горя.
— Утопил в Хуроне, говорите? — изумленно переспросил Джуффин. — Вы уверены?
— Я, молодой человек, привык отвечать за свои слова, — отрезал Хумха. — Если бы я не был уверен, так и сказал бы: «по слухам» или «согласно семейной легенде». Но дед вырастил не только моего отца, он и меня воспитывал. И не раз водил гулять на берег Хурона, показывал — вот на этом месте триста лет назад я утопил свое горе. Иногда выражался крепче. «Алчная тварь» — вот как он его называл. Теперь понятно почему.
